маленький принц
16:52
[очень простая история]
Эй, человек, закурить не найдется? Что вы все такие нервные?! Или ты, вот конкретно ты - не человек? Тогда чего сразу ощерился на меня? Я же имени твоего не знаю. Гражданин... гражданин чего, позвольте узнать? Страны? А что, другому миру ты не принадлежишь, и он не принадлежит тебе? Ах, гражданин мира... А какого? Нет, просто интересуюсь. Меня? Для тебя - Галя. Например. Чтобы понятнее было. Тебе действительно интересно, почему я тут сижу? В драном пальто с одной пуговицей, в старых варежках. Наблюдательный какой. Ну, садись, раз интересно. Истории-то как раз на одну сигарету. Понимаешь, гражданин этого мира, я сбежала из дома.
Отец мой был биологом. Почему был? Потому что помер, ясно же. Не соболезнуй. Так вот, отец мой был биологом. Не скажу, чтоб гениальным, но поумнее прочих. Нас у него было шестеро. Вы вот одного-то с трудом воспитываете, а он шестерых воспитал один. Представь? То-то же. В общем, сначала все было хорошо. Жил он с самой старшей нашей, с Люсей, в государственной квартире. Квартирка - что твой дворец. Хорошо жил или плохо - не знаю, меня тогда еще, как говорится, в проекте не было, но Люся рассказывала, что там было намного лучше, чем здесь. Ну, благо, что отец его генерал какой-то, все для сына делал. Хочешь учиться - на тебе ВУЗ заграничный. Хочешь гулять - на тебе проход во все клубы, какие хочешь. Хочешь работать - на тебе протекцию в лучший НИИ на свете. Только протекция протекцией, а папкины амбиции до добра его не довели. Выселили его и из квартирки, и из райончика поперли, а потом вообще из страны. Да, да, научные опыты, все дела. Я же говорю, он биологом был. Хорошим.
Короче, перебрался он сюда. С Люсей маленькой на руках, без гроша за душой. В коммуналку. Понятно, жильцы его не очень-то встретили. Он-то со своим гонором, светило, мать его. Жили, короче, в контрах. А там, хрен его знает, как, но нагулял он себе сыночка, а вслед за ним и дочек до кучи. Зачем он нас пер в эту чертову коммуналку - не знаю. Я слышала, дедушка хотел нас забрать, но отец встал в позу. В итоге имеем то, что имеем. Эх... Жила бы сейчас... Ну да ладно. В общем, как говорится, родил Исаак... Мишку. Вслед за ним дочурку по имени, только не смейся, ладно? Саманта. Ты обещал не ржать! Так вот. Вслед за ней у нас идет Рахиль... Да, папка горазд был имена придумывать. Потом пироманка наша... Имени не назову, ее разыскивают. Ну а потом я. Галечка, свет его очей. В общем, можешь ты себе представить, как нам в коммуналке всемером жилось?
Папка, ясное дело, пил. Пил страшно, но руки на нас не поднимал. Пока я маленькая была. Люся истерила, конечно, по-черному. Она-то помнила еще те хоромы, в которых жила, и тех людей, которые туда хаживали. Не чета нынешним соседям. Истерила она, пока Мишка не подрос, и не стал ее поколачивать за крики к месту и не к месту. Потом единственный наш мужик выучился на юриста и одному ему известным способом жильцов наших выселил. На время Люська успокоилась, потому что вот они - хоромы, умей только прибирать, да еще и ремонт надо сделать... Капитальный. В общем, пока мы ремонтом занимались, папка наш на радостях снова ударился в свои опыты. Даже ездил в старый дом, вроде как с дедом повидаться. Всего не знаю, но на сей раз его выперли насовсем. Наворотил он там чего-то, не пойму, чего, врать не буду. Вернулся совсем поехавший. Все хотел кому-то что-то доказать. В результате стало у нас по квартире шариться такое... Ужас. Бывало, пойдешь ночью в уборную, да и не дойдешь: такая жуть на тебя из-за угла выпрыгнет. Да не вру я! Про него даже книжки писали! Захочешь - найдешь.
В общем, настала пора переходного возраста. Я тогда маленькой еще была, но уже не дурой. Первой взбрыкнула Саманта. Ее папкины опыты не устраивали совершенно, она прилюдно обозвала его полудурком старым или чем-то в этом роде... В общем, из квартиры он ее выгнал и из завещания вычеркнул. Вслед за ней и Люся подалась. С ней вообще неприятность вышла. Она молча-то уходить не собиралась, собрала семейный совет. И вынесла на него вопрос о папкиной вменяемости. Мол, взрослый уже дядька, а все со своими "новыми видами" носится. Орала, что он по миру нас пустит, а его самого его же изобретения и сожрут как-нибудь со всеми потрохами. Тут он разозлился вконец, обозвал ее шалавой, она на него с поварешкой кинулась, Мишка ее оттолкнул, она и навернулась. Мало того, что с тех пор умом не отличается, так еще и бедро себе распорола... А ведь была первая красавица. Да ты посмотри на меня, мы близняшки с ней. Я по малолетству себе бедро ножичком порезала, чтоб память о ней осталась. Нет, не покажу, дружок. Ты лучше дальше слушай.
В общем, остались мы без Саманты и без Люсеньки. Уж не знаю, куда они подались, да только вестей от них долго никаких не было. Я скучала, конечно. Люся же меня воспитала. Считай, вместо отца родного была мне. Папка-то все в своих "лабораториях" самостройных пропадал. В соседних комнатах, то есть. Как она ушла, он вообще не знал, что с нами теперь делать. Мишка взял дом на себя. По первости-то все нормально было. С соседями подружились, они даже ходили на папкины изобретения смотреть, уважали его, подарки ему всякие приносили. А потом... Потом обезьянки его что-то там начудили. То ли разбили чего, то ли сожрали. Так он так разозлился, что выпер их из дому. Представь? Макак! На улицу! Ужас, что творилось. Орал, что это одна из дочерей отступниц ночью в дом пробралась, потому как без чьего-то наущения макаки до такого бы не додумались. Глупые же. А я вот считаю, что додумались бы. Фиг его знает, что он им там вкалывал, может, и им все это надоело...
Пить он стал пуще прежнего. Единственные образцы сам профукал, заново начинать - никакой жизни не хватит... Вот и запил. Сильно. Однажды ушел из дому, да и не вернулся. Искали его с фонарями по всем селам и весям. Не нашли. Он звонил потом... Иногда... Я не плачу, милый, просто ветер сильный, это же Питер. И без него все как-то... Все совсем развалилось. Мишка пытался что-то сохранить, заботился о нас. Откопал даже папкиных питомцев. Они в саду каком-то окопались, по деревьям лазали, так он их снял, в зоопарк пристроил, навещать ходил. Потом Рахиль подалась в медицинский, да так там и осталась. Пироманка наша, за что ее и ищут, кстати, однажды не рассчитала чего-то, да и спалила к чертям полгорода. Не вру, про это тоже писали, только преувеличили, там про целый город написано. Остались мы с Мишкой вдвоем.
А потом последняя беда пришла. Уж не знаю, чем и кого мы прогневали, что на нас столько бед посыпалось одна за другой, но то было последней каплей в моей чаше. Пришли какие-то люди, мол, папкины друзья. Все сплошь в капюшонах, лиц не показывают, но говорят по-ученому, и вещи, о которых отец часто говорил. Мы их впустили, места-то много, а одним грустно. Все расспрашивали про обезьянок. Мишка обещал им показать. Больше я его не видела. Как отца. Ушел, и... Даже не звонил. Страшно мне стало, тем более, что один из этих "капюшонов", главарь их, недвусмысленно стал намекать на отношения. Нет, я не плачу. Не смотри на мое лицо. Слушай лучше. В общем... Я так думаю, они действительно отца знали, в этом спору нет. Но я с самого начала чувствовала, что что-то в них не так. Пугали они меня. Мне казалось, что они-то отца с ума и свели своими расспросами постоянными, своими требованиями результатов. А главарь их знал, что все отцовские наработки, все документы его, я храню у себе. Вот здесь. А что? Самое надежное место, между прочим, это вы головой не пользуетесь, гражданин, а я все помню. Потому-то он ко мне и пристал. Надеялся, что очарует меня, и я эту самую голову потеряю, и все ему расскажу. А я не стала. Задумала бегство. Спасибо Люсе, вовремя она мне позвонила, узнать, что да как. Если бы не она, не было бы меня здесь, а где была бы - страшно представить. В общем, помогла она мне сбежать прямо со свадьбы. Шуму было - жуть. Да, ищут меня. А я ищу Мишку. Хочу верить, что он живой. К Люське мне нельзя, это первое место, где меня теперь искать станут. И ни к кому вообще нельзя...
Да, дружок. История горше табака. Вот такие дела. Спасибо, что выслушал. Нам тоже, знаешь, иногда хочется... Пожаловаться на все. Ты чего это? Шарфик? Вот спасибо! Я запомнила тебя, милый. И ты меня не забывай. Время придет - скажи, что был третьим. Когда придет - тогда поймешь, что за вопросы глупые. Сколько всего нужно? Ну, когда меня полностью оденут, тогда и все. Конец моей истории. Пойду домой. А пока посижу тут еще немного. Хочу посмотреть, сколько вас таких хороших обезьянок. Ты не смейся, дружок. Не смейся. Ну, удачи тебе, а курить бросай. И так живете мало и больно. Что? Как моего отца звали? Не скажу. Но веселым он был... Веселым.
ПРИМЕЧАНИЕ:
lascivus
a, um
1) весёлый, игривый, резвый, шаловливый
Отец мой был биологом. Почему был? Потому что помер, ясно же. Не соболезнуй. Так вот, отец мой был биологом. Не скажу, чтоб гениальным, но поумнее прочих. Нас у него было шестеро. Вы вот одного-то с трудом воспитываете, а он шестерых воспитал один. Представь? То-то же. В общем, сначала все было хорошо. Жил он с самой старшей нашей, с Люсей, в государственной квартире. Квартирка - что твой дворец. Хорошо жил или плохо - не знаю, меня тогда еще, как говорится, в проекте не было, но Люся рассказывала, что там было намного лучше, чем здесь. Ну, благо, что отец его генерал какой-то, все для сына делал. Хочешь учиться - на тебе ВУЗ заграничный. Хочешь гулять - на тебе проход во все клубы, какие хочешь. Хочешь работать - на тебе протекцию в лучший НИИ на свете. Только протекция протекцией, а папкины амбиции до добра его не довели. Выселили его и из квартирки, и из райончика поперли, а потом вообще из страны. Да, да, научные опыты, все дела. Я же говорю, он биологом был. Хорошим.
Короче, перебрался он сюда. С Люсей маленькой на руках, без гроша за душой. В коммуналку. Понятно, жильцы его не очень-то встретили. Он-то со своим гонором, светило, мать его. Жили, короче, в контрах. А там, хрен его знает, как, но нагулял он себе сыночка, а вслед за ним и дочек до кучи. Зачем он нас пер в эту чертову коммуналку - не знаю. Я слышала, дедушка хотел нас забрать, но отец встал в позу. В итоге имеем то, что имеем. Эх... Жила бы сейчас... Ну да ладно. В общем, как говорится, родил Исаак... Мишку. Вслед за ним дочурку по имени, только не смейся, ладно? Саманта. Ты обещал не ржать! Так вот. Вслед за ней у нас идет Рахиль... Да, папка горазд был имена придумывать. Потом пироманка наша... Имени не назову, ее разыскивают. Ну а потом я. Галечка, свет его очей. В общем, можешь ты себе представить, как нам в коммуналке всемером жилось?
Папка, ясное дело, пил. Пил страшно, но руки на нас не поднимал. Пока я маленькая была. Люся истерила, конечно, по-черному. Она-то помнила еще те хоромы, в которых жила, и тех людей, которые туда хаживали. Не чета нынешним соседям. Истерила она, пока Мишка не подрос, и не стал ее поколачивать за крики к месту и не к месту. Потом единственный наш мужик выучился на юриста и одному ему известным способом жильцов наших выселил. На время Люська успокоилась, потому что вот они - хоромы, умей только прибирать, да еще и ремонт надо сделать... Капитальный. В общем, пока мы ремонтом занимались, папка наш на радостях снова ударился в свои опыты. Даже ездил в старый дом, вроде как с дедом повидаться. Всего не знаю, но на сей раз его выперли насовсем. Наворотил он там чего-то, не пойму, чего, врать не буду. Вернулся совсем поехавший. Все хотел кому-то что-то доказать. В результате стало у нас по квартире шариться такое... Ужас. Бывало, пойдешь ночью в уборную, да и не дойдешь: такая жуть на тебя из-за угла выпрыгнет. Да не вру я! Про него даже книжки писали! Захочешь - найдешь.
В общем, настала пора переходного возраста. Я тогда маленькой еще была, но уже не дурой. Первой взбрыкнула Саманта. Ее папкины опыты не устраивали совершенно, она прилюдно обозвала его полудурком старым или чем-то в этом роде... В общем, из квартиры он ее выгнал и из завещания вычеркнул. Вслед за ней и Люся подалась. С ней вообще неприятность вышла. Она молча-то уходить не собиралась, собрала семейный совет. И вынесла на него вопрос о папкиной вменяемости. Мол, взрослый уже дядька, а все со своими "новыми видами" носится. Орала, что он по миру нас пустит, а его самого его же изобретения и сожрут как-нибудь со всеми потрохами. Тут он разозлился вконец, обозвал ее шалавой, она на него с поварешкой кинулась, Мишка ее оттолкнул, она и навернулась. Мало того, что с тех пор умом не отличается, так еще и бедро себе распорола... А ведь была первая красавица. Да ты посмотри на меня, мы близняшки с ней. Я по малолетству себе бедро ножичком порезала, чтоб память о ней осталась. Нет, не покажу, дружок. Ты лучше дальше слушай.
В общем, остались мы без Саманты и без Люсеньки. Уж не знаю, куда они подались, да только вестей от них долго никаких не было. Я скучала, конечно. Люся же меня воспитала. Считай, вместо отца родного была мне. Папка-то все в своих "лабораториях" самостройных пропадал. В соседних комнатах, то есть. Как она ушла, он вообще не знал, что с нами теперь делать. Мишка взял дом на себя. По первости-то все нормально было. С соседями подружились, они даже ходили на папкины изобретения смотреть, уважали его, подарки ему всякие приносили. А потом... Потом обезьянки его что-то там начудили. То ли разбили чего, то ли сожрали. Так он так разозлился, что выпер их из дому. Представь? Макак! На улицу! Ужас, что творилось. Орал, что это одна из дочерей отступниц ночью в дом пробралась, потому как без чьего-то наущения макаки до такого бы не додумались. Глупые же. А я вот считаю, что додумались бы. Фиг его знает, что он им там вкалывал, может, и им все это надоело...
Пить он стал пуще прежнего. Единственные образцы сам профукал, заново начинать - никакой жизни не хватит... Вот и запил. Сильно. Однажды ушел из дому, да и не вернулся. Искали его с фонарями по всем селам и весям. Не нашли. Он звонил потом... Иногда... Я не плачу, милый, просто ветер сильный, это же Питер. И без него все как-то... Все совсем развалилось. Мишка пытался что-то сохранить, заботился о нас. Откопал даже папкиных питомцев. Они в саду каком-то окопались, по деревьям лазали, так он их снял, в зоопарк пристроил, навещать ходил. Потом Рахиль подалась в медицинский, да так там и осталась. Пироманка наша, за что ее и ищут, кстати, однажды не рассчитала чего-то, да и спалила к чертям полгорода. Не вру, про это тоже писали, только преувеличили, там про целый город написано. Остались мы с Мишкой вдвоем.
А потом последняя беда пришла. Уж не знаю, чем и кого мы прогневали, что на нас столько бед посыпалось одна за другой, но то было последней каплей в моей чаше. Пришли какие-то люди, мол, папкины друзья. Все сплошь в капюшонах, лиц не показывают, но говорят по-ученому, и вещи, о которых отец часто говорил. Мы их впустили, места-то много, а одним грустно. Все расспрашивали про обезьянок. Мишка обещал им показать. Больше я его не видела. Как отца. Ушел, и... Даже не звонил. Страшно мне стало, тем более, что один из этих "капюшонов", главарь их, недвусмысленно стал намекать на отношения. Нет, я не плачу. Не смотри на мое лицо. Слушай лучше. В общем... Я так думаю, они действительно отца знали, в этом спору нет. Но я с самого начала чувствовала, что что-то в них не так. Пугали они меня. Мне казалось, что они-то отца с ума и свели своими расспросами постоянными, своими требованиями результатов. А главарь их знал, что все отцовские наработки, все документы его, я храню у себе. Вот здесь. А что? Самое надежное место, между прочим, это вы головой не пользуетесь, гражданин, а я все помню. Потому-то он ко мне и пристал. Надеялся, что очарует меня, и я эту самую голову потеряю, и все ему расскажу. А я не стала. Задумала бегство. Спасибо Люсе, вовремя она мне позвонила, узнать, что да как. Если бы не она, не было бы меня здесь, а где была бы - страшно представить. В общем, помогла она мне сбежать прямо со свадьбы. Шуму было - жуть. Да, ищут меня. А я ищу Мишку. Хочу верить, что он живой. К Люське мне нельзя, это первое место, где меня теперь искать станут. И ни к кому вообще нельзя...
Да, дружок. История горше табака. Вот такие дела. Спасибо, что выслушал. Нам тоже, знаешь, иногда хочется... Пожаловаться на все. Ты чего это? Шарфик? Вот спасибо! Я запомнила тебя, милый. И ты меня не забывай. Время придет - скажи, что был третьим. Когда придет - тогда поймешь, что за вопросы глупые. Сколько всего нужно? Ну, когда меня полностью оденут, тогда и все. Конец моей истории. Пойду домой. А пока посижу тут еще немного. Хочу посмотреть, сколько вас таких хороших обезьянок. Ты не смейся, дружок. Не смейся. Ну, удачи тебе, а курить бросай. И так живете мало и больно. Что? Как моего отца звали? Не скажу. Но веселым он был... Веселым.
ПРИМЕЧАНИЕ:
lascivus
a, um
1) весёлый, игривый, резвый, шаловливый