[поддаться порыву]

[[Золотце Колчака]]

А может быть, просто поддаться порыву?.. (с) Что я и сделал.

18+, ничем не обоснованная зарисовка, всего лишь фантазия автора, порабощенного недотрахом.

Ровное дыхание офицера должно было успокоить, но не успокаивало. Гавриил лежал с закрытыми глазами, обратившись в слух. Спокойное дыхание спящего. Как это ему удается? Как ему удается спокойно спать после всего, что случилось? Как ему вообще удалось заснуть? Принц осторожно приоткрыл один глаз и взглянул на офицера. Бледное лицо с бисеринками пота над верхней губой, темные болезненные круги под глазами, влажные от пота волосы прилипли ко лбу. Их бегство из леса встало перед глазами так ярко, словно они все еще находились там, в бушующем пламени, словно Гавриил все еще держал его руку... Отделившуюся от тела так легко, словно отец схалтурил при его создании. Принц осторожно прикоснулся к ладони офицера, лежащей поверх одеяла. Рафаил сумел прирастить ее к телу, но хотелось бы знать, сколько сил потребовалось ему для этого, сколько выдержки. Вид покалеченного офицера был ужасен, еще более ужасен был вид Гавриила, тащившего его на себе через смерть и ужас. Память услужливо подкинула неоднозначный эпизод через который ему пришлось пройти. Можно ли было считать это поцелуем? Принц еще не дал себе ответа на этот вопрос. Одной рукой он прижигал рану, другой крепко держал руку, чтобы офицер не дернулся и не испортил все дело. Чем еще было зажать ему рот, кроме своего собственного рта? Коленом? Гавриил мотнул головой, отгоняя от себя видение позы, в которой они должны были в таком случае оказаться, и неожиданно для самого себя почувствовал, что краснеет. Дыхание офицера не изменилось, когда он проснулся. Ни на секунду не задержалось, не сбилось. Он не вздохнул, не выдохнул, как бывает обычно, когда просыпаешься. Он просто открыл глаза и повернулся к принцу, обжигая его своим обыкновенным спокойным и уверенным взглядом.
- Вы волновались? - хрипло спросил он, но не закашлялся, против ожидания.
- Ты спрашиваешь об этом уже второй раз.
- Я хочу знать, не изменилось ли что-нибудь в вашем отношении.
- Я устал волноваться, - признался принц. - Устал бояться, что кто-нибудь умрет.
Офицер не ответил, медленно повернувшись в другую сторону. Гавриил следил за тем, как бьется жилка на его шее, как медленно сжимаются пальцы еще недавно оторванной от тела руки.
- Я хотел бы, чтобы вы дали мне умереть, - сказал Мефодаил, не поворачивая головы. - Это было бы честнее с вашей стороны. И в то же время мне сильнее, чем когда бы то ни было хочется жить.
- Послушай, - принц решился расставить все по своим местам. - Я не ответил тебе, потому что не хотел тебя расстраивать, но теперь...
Офицер жестом заставил принца замолчать. Гавриил задохнулся от возмущения, но быстро взял себя в руки. Конечно, он имел право расстроиться. И все понимал сам, если не дал ему договорить. Офицер лежал молча, отвернувшись от него. Гавриил не мог оторвать взгляда от его шеи. От плавного изгиба ключиц, от сильных плеч, от обнаженной, тяжело вздымающейся груди, блестящей от пота.
- Отец сотворил тебя очень красивым, ты знаешь это?
Офицер резко повернулся в его сторону, и Гавриил успел увидеть удивление в его глазах, прежде чем в них снова поселилось знакомое отстраненное выражение.
- Я нравлюсь вам?
- Мне нравится, как ты выглядишь, это немного другое. Я понятия не имею, какой ты...
Принц запнулся и замолчал. Вообще-то, имел. Он прекрасно знал, какой офицер. И, конечно, офицер ему нравился. Понимание его красоты пришло потом.
- Вы всегда можете это узнать, - офицер слабо улыбнулся. - Я весь в вашем распоряжении.
- Ты позволишь?
Мефодаил молча закрыл глаза и запрокинул голову, отдаваясь на милость принца. Тьма клубилась у ног, игриво терлась о щиколотки. Гавриил слышал ее, слышал, что она говорила, и чувствовал, что сопротивляться ей не сможет. Пушистые черные щупальца оплели руки офицера, прошлись по его шее. Словно что-то почувствовав, Мефодаил судорожно сглотнул, но этим и ограничился. Гавриил не сразу понял, что бессознательно ласкает его широкую грудь кончиками пальцев, а, поняв, не смог остановить собственных рук, скользнувших к животу. Мышцы офицера напряглись под его ладонями, и принц ощутил непонятное возбуждение, граничащее с желанием причинить офицеру боль. Ему хотелось ласкать его, и хотелось мучить его, и все это одновременно. Этим он и занимается, - подсказала тьма. Именно этим. Сейчас, лежа на тряпичной куче, бывшей когда-то занавесками, в чудом уцелевшем подвале цитадели, офицер мучился под его ладонями, не в силах выбрать, что ему следует чувствовать сейчас: блаженство от прикосновений или боль от них. Руки принца приносили возбуждение и страх. Гавриил мог делать все, что придет ему в голову. Офицер не мог сделать ничего. Не мог прикоснуться к его лицу, которое, он знал, склонилось над его животом, и пухлые губы кривятся, не решаясь раскрыться и выпустить язык. Мефодаил глухо застонал от влажного прикосновения.
- На вкус как море, - резюмировал Гавриил. - Море с корицей.
Его губы двинулись ниже, одеяло сползло к коленям, послушное воле принца. Офицер окаменел от ужаса, почувствовав теплое дыхание принца на стратегически важном объекте собственного тела. Офицер выдохнул "нет", но прозвучало сдавленное "да", и принц улыбнулся, поднимаясь к губам Мефодаила, чтобы накрыть их своими, чтобы дыхание их смешалось, и чтобы остатки выдержки и субординации покинули разум офицера. Гавриил целовал осторожно и неумело, но под натиском жарких губ Мефа этого не было заметно. Сильные, жадные руки обхватили его тонкое, уставшее тело, сжали, рванули рубаху на груди, и принц задохнулся от неожиданности и жара. Офицер целовал его быстро и резко, словно не зная, на чем остановиться, чужая страсть туманила разум, и казалось, словно это он сам сминает в объятиях нежное черноволосое существо, не решившее, кем ему хочется быть больше сейчас: Идзанаги или Идзанами. Гавриил хихикнул, представив сурового супруга восточной богини на своем месте, но тут же вскрикнул, ощутив, как взлетают собственные ноги на чужие плечи.
- Прошу простить, - коротко извинился офицер, едва не отдав честь по привычке.
Смех принца перешел в приглушенный вскрик, сменившийся серией коротких болезненных вздохов и отборных ругательств. Собственная страсть пульсировала в низу живота, Гавриил не мог отвести взгляда от бесстрастного лица офицера, вколачивающегося в его тело. Ни один мускул не дрогнул, не сбилось дыхание, не вырвался стон. Офицер смотрел в затуманенные похотью синие глаза со свойственным ему отстраненно-спокойным выражением, только бедра ходили ходуном, выбивая из принца дух. Гавриил думал о том, что Меф должен был чувствовать сейчас. Удовлетворение? Превосходство? Разочарование?
- О, Яхве, - простонал принц, когда член офицера задел особенно чувствительное место внутри него.
- Не хочу слышать этого имени от вас, - спокойно проговорил офицер. - Во всяком случае, сейчас.
Гавриил молча закатил глаза то ли демонстрируя утомление, то ли отключаясь от действительности. Позже, утомленные, они долго лежали, не накрываясь, рассматривая наготу друг друга. Принц смущенно отводил взгляд, офицер оставался обезоруживающе прямолинеен. Гавриил отстраненно размышлял о том, что отец намеренно скрыл возможность подобных действий от сыновей, чтобы они не разбежались раньше времени по свободным спальням. В этой мудрости ему нельзя было отказать. И еще...
- Ты этого хотел? - спросил принц, прижимаясь лбом к горячей груди офицера.
- Об этом я никогда не мечтал, - ответил Меф. - Не имел права. Вы прикажете забыть об этом?
- Я прикажу тебе запомнить. И напоминать мне периодически.
- Насколько часто?
- Насколько тебе захочется, - Гавриил удивленно взглянул на серьезное лицо офицера. - Я... в некотором роде...
Он не закончил, но этого и не требовалось. Никому из них.