[о камнях]

Раз уж я тут развела болото разговоры о воде и вещах, которые меня с водой связывают, оставлю здесь кое-что.

Фото камешка.

🌟Камень, который пришёл из реки. Это случилось, когда мне было в районе 5-6, мы с мамой и старшей пошли на экскурсию к водопадам, точную локацию не вспомню. Шли через лес, и реки там были весьма бурные, гид нёс меня на закорках, чтобы не унесло.
🌟Мама просто опустила руку в воду и вынула два камня. Один побольше, этот, а второй поменьше, идеально ложится в ладонь. Они стояли у нас дома все эти годы без дела.
🌟О них одна дама сказала, что через них за нами наблюдают, что это как камни связи.
🌟Любопытно, что эта дама была единственной, кто увидел во мне нечто странное, а именно - то ли 8 тело, то ли связанную со мной сущность (в виде гномика, ага), поэтому я ей верю.
🌟Ещё любопытно, что то же самое о камнях говорил мой нынешний супруг за несколько лет до этого.
🌟Да, он тот ещё колдун, просто успешно это скрывает.
🌟Так вот. Я забрала один из камней домой, оставив второй маме. С этим камнем хорошо медитируется, у него своя энергетика, живая, и я надеюсь, что однажды мне удастся разгадать его тайну. А ещё им можно разбить голову.

---

[персонажное]

Раздумывала над тем, куда дальше пойдет сюжет рукописи, и на меня внезапно выскочил этот арт. Учитывая, что знакомство девы и Локи уже состоялось, я подозреваю, что как-то так оно и выглядело.

---

[о мертвых и богах]

Сначала я опубликовала этот пост в дыбровом дневнике, потому как мне показалось, что я не настолько уверена, чтобы постить это здесь. Но в процессе написания неожиданно поняла, что чаша весов неумолимо склоняется в сторону твердого убеждения, а не подозрения. Поэтому скопирую часть поста сюда.

Я подозреваю, что до меня докопался Ньёрд. Он является моим покровителем по рождению, и его присутствие в моей жизни проявлялось время от времени весьма существенно. Начиная с самого моего рождения, которое без него не произошло бы вовсе.

В пользу этого говорит несколько фактов.

🌟 В основном идут ассоциации со льдом, водой, снегом - все его стихия.
🌟 Нет четких привязок к каким-либо аспектам физического бытия.
🌟 Нет четкого требования или просьбы.
🌟 Внезапно возросшая поддержка рода, сразу после общения, даже без моего осознанного желания.
🌟 Есть четкое ощущение, что я говорю не совсем с человеком: об этом я писала в одном из постов.
🌟 Есть ощущение мощи, которой не бывает у обычных мертвых людей.
🌟 Боги нередко принимают облик людей, и столь же нередко сами становятся людьми.

Чисто теоретически это возможно. Надо бы при первой же возможности выяснить точно. Вот будет кора, если так и окажется.

---

[доброе утро]

Не баян, а классика.

---

[лесное]

Выдержка из рукописи, как я и предупреждала, призванная пнуть меня в направлении работы над ней. Ну хотя бы лечь в том направлении, ага.

Рассказы про Черный лес не врали. В чем-то даже преуменьшали. Это Локи понял, еще не достигнув его границы. Едва ступив на мост, он ощутил мощную ауру смерти. Словно купол она стояла над лесом. Он знал, что, едва его нога ступит на лесную тропу, его поглотят тишина и тьма. И кто знает, что окажется сильнее. Но надо было идти.

Локи остановился на середине моста и глянул на речку Смородину, бушевавшую далеко внизу. Темные воды пенились, встречаясь с острыми камнями. Шум реки был единственным звуком в ночи, но он знал, что и днем здесь не бывает других звуков. Вода в реке была мертвой, пропитавшейся кровью павших в битве при Смородине многие тысячи лет назад, когда нынешний правитель еще помещался поперек лавки. Тогда Ничто вырвалось из глубин Черной башни, и никто не мог точно сказать, как Ирию вообще удалось выстоять. В сказку про свет Белой башни никто особо не верил. Локи тоже не верил до сегодняшнего дня, ведь защитный купол, который он видел своими глазами, служил прекрасным доказательством подготовленности Ирия к натиску любого врага.

Что-то захрустело и заохало в лесу, неподалеку от тропы. Локи поежился, прекрасно зная, впрочем, что нежить его не тронет. Во всяком случае, если лес все еще верен Кощею. Он с сожалением обернулся, подставив лицо мягкому свету башни, вздохнул и тронулся в путь. Следовало поторопиться, он и так потерял много времени, стоя здесь, на мосту, и ожидая неизвестно чего. Просто оттягивая неизбежное.

За мостом его встретил могильный холод, несмотря на то что в Ирии было достаточно тепло даже глубокой ночью. Локи призвал несколько небольших огненных шаров и повел рукой, заставляя их кружить вокруг себя, сменяя друг друга в причудливом танце. Движение успокаивало его, а свет дарил ощущение дополнительной безопасности. Он шел в круге теплого мерцающего света, и от его тела на ближайшие деревья падали причудливые танцующие тени.

Если бы он продолжал идти только по дороге, где было вполне безопасно благодаря мощным заклинаниям, к башне он поспел бы лишь через несколько дней. Кощей строго наказал ему идти только до ручья, а затем свернуть прямо в чащу и идти строго против течения. Ручей должен был привести его прямо к башне, причем всего за пару часов. Правда, для этого пришлось бы карабкаться через бурелом, и безопасность его становилась весьма относительной. Локи убеждал себя, что не испытывает страха, но с каждым шагом решимость его становилась все менее очевидной.

Он не знал, сколько прошло времени. Звезд не было видно из-за сошедшихся над его головой темных крон. Привычных лесных звуков не было тоже. Не ухали совы, не было слышно мягкой поступи лисы или других хищных животных. Периодически до его слуха долетали звуки ломающихся веток, ничем более не сопровождавшиеся. Звуки эти приводили его в ужас. Известно было, что лес этот мертв, и мертв давно. В нем не живет зверье, в заводях не водятся рыбы и даже пиявки, не заводятся здесь и лягушки. Даже птицы предпочитают огибать это мертвое место. Посему – некому было ломать ветки в лесу. Некому было двигаться параллельно его маршруту, выжидая, пока Локи дойдет до ручья и повернет в чащобу. Но кто-то все-таки двигался.

Журчание ручья Локи услышал задолго до того, как дошел до него. Звук этот не обнадеживал и не придавал уверенности, ведь вода в ручье была такой же мертвой, как и все вокруг. Вздумай он выпить хотя бы глоток, дух его отлетел бы тут же. И вряд ли смог бы выбраться из леса, чтобы позвать на помощь. Смрад он почуял чуть позже. Ветра в лесу не было, нечему было донести запах гниющей плоти. О том, что в ручье течет мертвая вода, знали не все. Последние шаги Локи проделывал невероятно аккуратно и осторожно, стараясь не ступить на осклизлые останки дружинников, которые должны были патрулировать тропу, но стали жертвами внезапной жажды. Он и сам ощутил ее, но в его фляге все еще оставалось немного воды. Чего, видимо, нельзя было сказать о несчастных, чьи трупы он теперь перешагивал.

Чем ближе он подходил к ручью, тем невыносимее становилась жажда. Жалких глотков из фляги оказалось недостаточно, чтобы ее утолить. Локи глухо застонал и потер лицо ладонями. Вероятно, ручей служил неким барьером, возможно, одним из многих, сотворенных Кощеем в незапамятные времена для защиты башни. Во всяком случае, ничем иным он не мог объяснить невероятное желание припасть к источнику и пить, пить, пить… Ветка хрустнула совсем близко. Локи повел рукой, заставляя огненные шарики подняться над его головой, чтобы ему лучше было видно, что творится в лесу. Он видел покореженные черные стволы деревьев, перегнившие листья, обломки доспехов и мечей, но не видел ничего, что могло бы стать причиной этого звука. Кроме тьмы, что клубилась чуть поодаль. И в эту тьму ему предстояло войти.

Усилием воли он подавил желание сделать хотя бы глоток из ручья. Вопреки расхожему мнению Локи отличался здравым рассудком. Он прекрасно знал, что может обойтись без воды очень и очень долго, как бы сильно ему ни хотелось пить. Поэтому он просто запретил себе испытывать жажду и свернул в чащу. Не без труда, но причиной тому теперь был страх перед неизвестностью. Кощей не смог сказать ему, к чему следует подготовиться. Как ни любил Локи импровизировать, он все же предпочитал делать это в более приятной обстановке.

Становилось все темнее, хотя вряд ли это было возможно физически. Тьма буквально обволакивала его. Казалось, он чувствует ее прикосновение, хоть это и было абсурдно. Он не заметил, как погас первый огонек, зато заметил, как погас второй. Этот огонек сиял прямо перед ним, и потому его исчезновение не прошло незамеченным. Локи повел рукой, выстраивая огоньки в линию перед собой, и вот тут-то он увидел, что один из них уже был погашен. Все это было странно. Странно и неприятно. Локи не знал, что можно с этим сделать, кроме как сотворить еще два огонька на замену. Но делать этого не стал. Вместо этого он ускорил шаг.

Чем быстрее он шел, тем быстрее гасли огни. Локи перешел на бег, глядя только себе под ноги. Если бы он споткнулся о валежник и упал, тьма неизбежно поглотила бы его, и он не хотел узнавать, каково это было бы.

---

[праздничный пост]

Сегодня Лугнасад. Сегодня мы пожинаем плоды. В том или ином смысле. От лета остался последний кусок. И самый значимый период в моей жизни также начинается сегодня. Август всегда приносит мне нечто любопытное, связанное с той стороной, поэтому и нечего удивляться тому, что произошло сегодня ночью. Это тоже плоды, вот только когда были заронены зерна - вопрос с подвохом.

Всем, кто отмечает, желаю в этот день тепла. Потому что, как мне напомнили в комментариях, его хотят все. Даже те, из кого прорастает пшеница.

---

[приветственный пост]

Новоприбывшим - добро пожаловать! Располагайтесь, берите чай с плюшками, плесните рому, можете взять плед, чувствуйте себя совершенно свободно.

---

[мёртвые всегда берут свое]

Продолжение истории не заставило себя ждать. Наверное, надо немного рассказать про дом, в котором я сейчас живу. В моем первом дневнике была вся его история, но тот дневник так же мёртв, как тот, кто требует свое.

Здесь всегда холодно, даже в +40. Здесь зеркало с отпечатками изнутри. Здесь бывает всякое, и даже днем иногда слышны шаги, а ночью слышно, как капает вода. У кого - так и не разобрались, всех обошли. Кстати, после "разговора" этот звук прекратился.

Ночь принесла мне второе "свидание", что странно, ибо обычно хватает одного. Мне стали понятны слова Анны об ощущении невероятной силы. Я тоже ощутила это. Это было похоже на падение в паралич, но я знаю, как приходит паралич, и это был не он. Сознание раздвоилось. С одной стороны была морозная ночь. С другой - тепло дочери, её дыхание под боком.

А потом меня буквально швырнуло сразу через несколько слоев "сумрака". Так со мной ещё никто не обращался. Мои воспоминания сплелись с чужими. Я переживала мгновения чужой жизни. Зачем? Я не знаю. Не понимаю. Пока.

Я проснулась в 3:37. Выплыла из этого безобразия только потому, что меня отпустили. Пока. Раньше мёртвые просто говорили со мной. Впервые от меня чего-то так явно хотят. И что-то кажется мне, что я имею дело не совсем с человеком. Точнее - совсем не.

---

[предыстория]

23.07.2020 в 10:46

Пишет  [Шляпа Суллы]:

[мертвые не болтливы]
Я уже упоминала в комментах, что мертвые часто рассказывают мне свои истории, и я слушаю. Еще до рождения дочки я писала, что мне часто снятся мертвые люди. Некоторые умерли давно, некоторые - только что, об этом я узнаю из новостей, когда проснусь. Эти мертвые всегда связаны с водой.

Однажды мне снились школьники с учителем из Одессы, которых забрало море. Я бы не узнала об их гибели, если бы целенаправленно не начала искать. Тогда вообще был интересный сон. Я плыла по реке. Не на лодке, сама. Река была черной. Вода была настолько плотной, что я скорее продиралась через нее, чем плыла. Они стояли на мостках вместе с бородатым мужчиной. Я забралась на эти мостки, подошла к мужику, а они его спрашивают - "Эй, а чего она без очереди?". Он им что-то ответил, но я, увы, не запомнила. А надо было.

Вода всегда играла в моей жизни особую роль. Если огонь преследовал меня, навязчиво, страшно, неотвратимо, то в воде я черпала свои силы. Мать говорит, что и жизнь свою я почерпнула там же, когда она лежала в наполненной ванне в полной темноте, потому что с отцом у них давно уже ничего не было. Я верю ей, потому как этот способ "успокоения" (полежите в полностью темной маленькой коробке, да еще и в воде - поймете) посоветовала ей бабушка, которая взяла этот способ от своей мамы, а та, наверняка, от своей.

Вода всегда была моей поддержкой и опорой. Мертвые ко мне тоже приходят из воды. Вероятно, это связано с тем, что в нашем роду была дочка попа, которая утопилась в озере. Не знаю, я не сильна в таких связях, но факт есть факт. Это была прелюдия, а сейчас будет основной рассказ.

Все началось с неба. Вчера вечером, почти ночью уже, небо было такое же синее, как при сильном морозе. У меня перехватило дыхание. Я лежала в теплой постели, рядом, обхватив мою руку, спала дочь. Но я чувствовала легкими морозный кусачий воздух. Мне очень хотелось спать. Ощущение, будто ты встал в 3-4 утра, и тебе надо куда-то идти, но очень не хочется. Такая слабость и ломота во всем теле. Хотелось кофе. И еще хотелось курить. Нестерпимо почти. Пахло морозом, лошадьми, человеческим потом, сапогами, порохом. Пахло водой. Мертвые не болтливы. В этот раз мне пришлось увидеть, а не услышать. И это было совсем не страшно. Холодная вода похожа на водку. Такая же плотная. Погружаться в нее приятно, и почти сразу становится тепло.

Вчера дочь испугалась. Она играла на полу, а потом вдруг разревелась. Ничто не могло ее успокоить. Мотала головой, плакала навзрыд. Так плакала она только когда увидела бабушку в первый раз. Бабушка заплакала, и Стася заплакала тоже. От вида незнакомого человека. От вида плачущего незнакомого человека.

Мертвым немного надо. Отдать свою боль другим. Погреться у очага. Выпить чаю. Узнать, куда, в общем-то, идти. Я хотела назвать дочку Софьей. Не поэтому ли вчера она все пыталась поймать чьи-то руки в воздухе?

Я, в общем-то, не против. Но мои кости все еще ломит от мороза, которого нет, и я устала быть тем, кто я есть. Эту работу мне некому больше поручить.

---

[это даже фандомным не назвать]

---

[бгг]

---

[внутренний колчачий ор]

В этой миниатюре вся энергия просто.

☸☸☸



☸☸☸

---

[настроеннечное-форменное]

Так как у меня есть несколько персонажей подобного вида и фетиш на форму - рефы кладу сюда для обслюнявливания.


☽☽☽☽☽☽☽☽☽

5 больших фото

☽☽☽☽☽☽☽☽☽



☽☽☽☽☽☽☽☽☽



☽☽☽☽☽☽☽☽☽



☽☽☽☽☽☽☽☽☽

---

[дневниковое]

Пыталась создать новый дневник, но то оформление слетало, то еще что, и я вспомнила, что у меня уже есть творческая обитель, незачем плодить личности. Оформила под настроение, обустроилась и в который уже раз пообещала себе вести. На этот раз - точно, ибо надо как-то себя пинать в сторону выхода из застоя. Начну с атмосферной подборки, а кусочки текста все-таки будут. Для себя, чтобы создать настроение. И для вас, чтобы его поднять.

---

[...]

В связи с последними событиями Летопись скорее всего... перепишется. Я не знаю пока, как с ней работать, но четко ощущаю желание ее дописать.
Я не понимаю, как дальше буду жить, но... но бросать нельзя.

---

[сказочка]

Летописи пока нет, так что покормлю вас сказкой окололетописной направленности. По сути, это постлетопись в немного детском ключе. Этой теме уже много лет, но сейчас на волне ностальгии по Батюшково оно поперло с новой силой. Так что пусть будет. Мало ли - понравится.

Клубок первый. В сказку на электричке.

Никто не любит поездки на дачу: это почти научный факт. Трястись четыре часа в битком набитой электричке, слушать разговоры престарелых дачников, уворачиваться от их внушительных «рассадочек», избегать сердобольных старушек с пирожками… Путешествие на машине – дело другое, но не менее утомительное. Пробки на выезде из города, пробки на съездах, вечно закрытые переезды, духота. Все тело затекает еще хуже, чем в электричке. Подберешь ноги под себя на заднем сидении – тряхнет, стукнешься головой о крышу машины, и хорошо, если не получишь нагоняй от родителей за то, что «колобродишь». Если ты хоть немного взрослый (ну совсем немножечко, если тебе хотя бы 13 лет) – обязан вести себя прилично. То есть: не сидеть в телефоне, это вредно для глаз. Не есть в дороге, потом крошек не соберешь. Не мешать родителям, они следят за дорогой, по которой вот уже полтора часа никто не едет. Не открывай окно: продует. И, конечно, сомнительное удовольствие поездки на машине всегда сопровождается радио, станцию на котором выбирают родители. И никакие наушники не спасут тебя либо от шансона, либо от «популярных» песен, которые успели надоесть тебе еще в глубоком детстве, когда ты лежал в колыбельке и рыдал от безысходности и бездарности артистов из телевизора. В общем, совершенно ясно, что путь на дачу отвратителен в любом виде. Но обязателен, пока ты не станешь взрослым. Я имею в виду – достаточно взрослым, чтобы решать за себя самостоятельно. Другое дело, что соответствующий возраст накладывает соответствующую ответственность. И, если раньше тебя тащили на дачу в качестве прочей ручной клади, то с возрастом ты едешь туда уже за тем, чтобы помочь родителям. Не оставлять же их одних, в конце-то концов. И так видитесь раз в полгода.
Василисе было двадцать лет. Уже не тринадцать, когда любые возражения воспринимаются как часть переходного возраста, но еще и не тридцать, когда собственная жизнь может стать достаточным оправданием. В жаркий августовский день она сидела в неожиданно свободном вагоне электрички, прислонившись лбом к прохладному и пыльному стеклу. Сеть пропала еще в Голицыно, и Василисе ничего не оставалось, кроме как слушать «дорожный» плейлист по второму разу, нервничая из-за того, что она не может дозвониться до мамы и узнать, встретит ли она ее на станции. Электричка медленно подкатывала к Можайску. Сеть мелькнула и тут же пропала снова. Василиса перезагрузила телефон в призрачной надежде восстановить справедливость. Ничего не вышло. «Вот тебе и новенькие смартфоны» - печально подумала девушка. Старенький телефончик ловил даже в подземке, а этот вечно барахлит. И батарея садится. Василиса огляделась и даже присвистнула от удивления. В вагоне, кроме нее, никого не было. Странно это для августа, и уж тем более для утреннего поезда, на котором ездят все дачники. В прошлый год она стояла до самого Гагарина: мама тогда встречала ее на машине. В этот раз ей предстояло высадиться в Батюшково и идти лесом, маме-то не позвонить. Придется идти самой. Спросить, где лучше войти в лес, было не у кого. Василиса приподнялась на сидении, надеясь, что просто не заметила кого-нибудь, лежащего на лавке. Электричка дернулась и остановилась. Смартфон выскочил из руки и упал на грязный пыльный пол. Василиса наклонилась, и на мгновение ей показалось, что набежали тучи: так темно стало в вагоне. Убедившись, что с телефоном все в порядке и выпрямившись, девушка едва не выронила его снова. Никаких звуков, кроме удара телефона об пол, она не слышала, и, тем не менее, прямо напротив нее сидел, сложив ухоженные руки на аккуратный чемоданчик, молодой мужчина лет тридцати.
- Здрас-сте, - голос Василисы отдавал хрипотцой от неожиданности.
- Здравствуйте, милая барышня, - вежливо ответил мужчина, широко улыбнувшись, отчего его усы как-то по-кошачьи встопорщились. – Куда путь держите?
- С какой целью интересуетесь? – подозрительно уточнила девушка, бросив короткий взгляд на экран: сети все еще не было.
- С общеобразовательной.
Мурлыкающий голос незнакомца как-то сразу располагал к себе, и Василиса, против воли, улыбнулась. Мужчина вернул ей улыбку. Блеснули и тут же исчезли чуть выдающиеся клыки. Он был недурен собой и хорошо сложен. Одет он был явно не по сезону, в черный деловой костюм с белым галстуком. Чемоданчик дополнял его образ, наводя на разные мысли. Василиса остановилась на том, что машина может сломаться у кого угодно, а в чемоданчике далеко не обязательно какой-нибудь криминал, но телефон все же решила не убирать, рассчитывая, что сеть появится в самый необходимый момент. Хоть мужчина и понравился ей, надо было оставаться настороже. Поезд медленно тронулся.
- Я к маме еду, - как-то совсем по-детски сказала Василиса. – В Батюшково.
- В Батюшково, - незнакомец растягивал гласные и жмурился на солнце, отчего напряжение уходило как-то само собой. – Хорошее местечко. Уютное.
- Да, у нас там дача.
- А я там живу. Как вас величать, барышня?
- Василисой.
- Правда? – улыбка мужчины сделалась еще шире, хоть и казалось, что это уже невозможно. – Занятно, занятно.
- А вас?
Василиса подозрительно прищурилась, и незнакомец рассмеялся. Смех у него был приятный, бархатистый. Вместо ответа он повернулся к окну и зажмурился, подставив лицо солнцу. Похоже было, что разговор окончен. Девушка пожала плечами и вставила наушник в левое ухо, вернувшись к созерцанию красот природы. Деревья пролетали мимо, поезд не сбавлял ход, и не было заметно ни одной станции, хотя прошло уже минут пятнадцать. Обычное дело для этих мест, но Василису не покидало чувство смутной тревоги. Одна, без возможности позвонить маме, в компании какого-то подозрительного субъекта… Да уж, такое возможно только с ее удачей. В молчании попутчики провели еще около получаса, и волнение девушки за это время достигло почти панического уровня. Ни одна станция, ни один полустанок так и не показался. Она уже готова была встать и отправиться в первый вагон, надеясь достучаться до машиниста или встретить кого-нибудь по пути, когда дверь вагона с грохотом отъехала в сторону, пропустив дородную тетку в странного вида форме. На меховом жилете не было нашивки «РЖД», вместо этого на ней красовался золотой клубок. Тетка оглядела вагон и, за неимением других пассажиров, двинулась к Василисе и ее странному попутчику.
- Билетики готовим! – прокричала она так, словно вагон был набит битком. – Билетики, граждане ирийцы!
Василиса вытащила наушник из уха, думая, что ослышалась. Незнакомец продолжал беззаботно щуриться на солнце. Тетка на него даже не взглянула, зато над Василисой нависла так, словно это у нее был подозрительный чемодан.
- А вам что, особое приглашение нужно? – спросила тетка неприязненно. – Билетик ваш, говорю.
- Пожалуйста, - девушка протянула тетке билет, но та на него даже не взглянула.
- Билет, говорю, показывай.
- Да вот же! – Василиса не на шутку разозлилась. – Вот же билет-то! Куплен в Одинцово, до Батюшково, в один конец, взрослый полный! Какой вам еще билет предъявить, партийный, что ли?!
- Ты мне не хами, пигалица! Нет билета – ссадим на следующей станции!
- Да когда она будет-то, станция ваша! Минут сорок едем, ни одной остановки! Где мы вообще?
- Не пыли, ягушка, - василисин попутчик оторвался от окна и умильно взглянул на контролершу. – Что ты пугаешь ребенка? Со мной она.
- Ну, раз так, то и сказал бы сразу, блохастый, - смущенно, но все еще ворчливо откликнулась тетка. – Раз с тобой, то в порядке все. Только чего ж ты билетом-то ее не обеспечил? Заранее-то? Придется теперь оформлять, а мне потом объясняй, что да почему. Совсем ты меня не жалеешь.
- Жалею, милая, жалею, - в доказательство своих слов мужчина потерся щекой о морщинистую руку тетки. – Сам не знаю, как так вышло, ну прости дурака, а? Ты видишь, что я везу?
- Нашел-таки! – удивлению тетки не было предела. – Чего ж Горыныча не вызвал? С ним всяко спокойнее было бы.
- Горыныча… Это надо коридор освобождать, с этими… курицами договариваться. Не люблю я этого. С тех пор как одному крыло погрыз, это у нас взаимно.
- Ну, смотри, блохастый. На твоей совести.
С этими словами тетка отправилась дальше, оглашая пустой вагон воплями о билетах и зорко оглядывая пустые лавки. Василиса глядела на спутника, вытаращив глаза. Вне всяческих сомнений, ее угораздило попасть в самый центр преступного сговора. Из всего диалога она поняла только «Горыныча», и, так как трехолового змея не существует, решила, что это кличка какого-то бандита. Причем очень серьезного, если даже коридор надо освобождать. Криминал на высшем уровне. Вот это ее угораздило! И контролерша в деле, и машинист! Недаром ни одной станции не было: наверняка они уже на каком-то специальном пути, и едут черт знает куда. И, главное, черт знает, с кем. Незнакомец смотрел на девушку, не мигая. Пристально, оценивающе. Василиса почувствовала, как пробежали по спине капли холодного пота. Телефон жалобно пикнул и вырубился.
- Боишься, - резюмировал мужчина, сняв чемодан с колен. – Это правильно и понятно.
- Куда мы едем, - вопрос у девушки не получился, голос почти пропал от страха, и потому прозвучало какое-то странное утверждение.
- В Батюшково, конечно.
- Не врите мне. Раз уж тащите куда-то, так скажите хотя бы, куда. Телефон у меня вырубился, я вас не сдам.
- А я и не вру, - зрачки мужчины расширились, но выражение лица не изменилось. – Технически мы будем именно в Батюшково.
- А практически?
- Практически… Скажите, вы хорошо знаете эти места?
- Неплохо.
- И на дачу, конечно, ездите с самого детства. Скажите, Василиса, не доводилось ли вам гулять по здешним лесам?
- Доводилось, и очень часто, - согласилась девушка, а сама подумала, что в лесу и останется, и никто ни о чем не узнает.
- И вам никогда не было интересно, откуда взялись все эти деревянные мостики, все эти заброшенные избушки, которые никто не сносит? Все эти домишки без электричества… Обилие зверья лесного. Звуки странные по ночам. Огоньки в лесу, как стемнеет. Когда вы были маленькой девочкой, доводилось ли вам убегать в лес? Не встречались ли вам старушки с лукошками, в которых ягод видимо-невидимо? А дома выяснялось, что никто о них и слыхом не слыхивал. Ни об огоньках, ни о домишках… Ни о чем. А потом вы и сами перестали их замечать. Решили, что избушки снесли, что старушки преставились давным-давно. Только мостики и остались. Такие же крепкие и ладные, как и десять, и пятнадцать лет назад.
Василиса молчала, заворожено слушая собеседника. Каким-то неведомым образом она словно перенеслась в свое детство, и все, о чем он говорил, ярко встало теперь перед глазами. Действительно, она сразу вспомнила избушки и бабку, которая угощала ее малиной. И звали бабку как-то странно, Марена. По малолетству Василиса называла ее бабкой Мариной, но чаще Марой, и бабушка на нее не сердилась за это. И мостики эти… Действительно, она часто задавалась вопросом, кто их, в глуши этой, чинит всегда. Да притом так, что от прежних и не отличишь. И огоньки она помнила. И звуки помнила: голоса каждую ночь, чуть ли не под окном самым. Только страшно не было от этих голосов, наоборот, спокойно. И засыпалось сразу легко и просто, несмотря на непроглядную темень, которую Василиса всегда боялась. Вся ситуация выглядела настолько фантасмагорично, что девушка готова была поверить во что угодно, и любая ложь была бы лучше правды, которую она для себя выбрала.
- Я не знаю, Василиса, почему это произошло именно с вами и именно сегодня, - задумчиво проговорил мужчина. – Но вам удалось частично прозреть. Вы, случайно, не писатель?
- Немножко, - девушка смущенно улыбнулась.
- Тогда все ясно. С вашими коллегами такое часто случается. Все и сразу объяснить не получится, так что давайте договоримся, что вы не будете задавать мне слишком много вопросов. Обещаю, я помогу вам вернуться в ваше Батюшково, как только доставлю посылку.
- Хорошо. Только сначала скажите мне, кто такие ирийцы.
- Жители Ирия, - мужчина пожал плечами. – Это город. Или государство. Или и то, и другое.
- Но разве Ирий – не аналог райского сада в нашей мифологии?
- Это райский сад аналог Ирия, - мужчина поморщился. – Никакой фантазии у этих… пернатых.
- Так они что… есть?
- А почему нет? Но лучше бы, чтоб их не было. Как они умудрились победить с их социальной программой – ума не приложу. Однако же, ваш выбор.
- Наш?
- Человеческий, - покладисто пояснил мужчина. – Но вы обещали, Василиса.
- А вы так и не представились. Если уж я с вами, хотелось бы знать, как вас величать.
- Баюн, - попутчик коротко кивнул девушке и снова положил чемодан на колени. – Не хотелось бы расстраивать вас, но мы приедем только к вечеру, так что было бы неплохо поспать.
- Поспать? Но я не…
- Баю-баюшки баю, - замурлыкал Баюн, пристально глядя на Василису. – Колыбельную спою.
Веки девушки налились свинцом. Она отчаянно боролась со сном, но усталость и какая-то приятная расслабленность побеждали, и вот она уже клюет носом, и только неожиданно яркие желтоватые глаза попутчика блестят перед ней, словно выжженные на веках.
- Коль уснешь от этой песни…
«Гипнотизер», - подумалось Василисе. Сейчас усыпит ее – и черт знает, что будет. Впрочем, это все уже не важно, совершенно не важно…
- Съем я душеньку твою.
Василиса уснула глубоким, спокойным сном, едва лоб ее коснулся стекла. Баюн продолжал сверлить ее немигающим взглядом янтарных глаз, пока поезд набирал ход, входя в плавный поворот. Леса за окном сменились полями. Солнце медленно плыло по небу, жара стояла невыносимая. Поезд въехал на мост. Широкая река серебрилась прохладой. Баюн оторвал от Василисы взгляд лишь тогда, когда мост был пересечен. Это была Смородина. Девушка перешла через Калинов мост, и теперь нельзя было точно сказать, сможет ли она вернуться. На памяти Баюна такого не происходило, а он помнил еще старый мир. Мужчина огляделся. Вагон не был пуст, как казалось Василисе, но не был и полон. В тамбуре курили ирийские дружинники, приставленные к нему для сохранности. На ближайшей к вагонной двери лавке спала потрепанная ведьма. Двое лесовиков рубились в карты на соседней лавке. На полке для сумок спал, свернувшись в моховой клубок, старенький домовой. Никого из темных видно не было, и Баюн немного успокоился. Не хватало только сцепиться с ними при ребенке. Василиса спала, почти съехав на лавку. Когда-то она носила длинную русую косу, но ритм современной жизни заставил ее избавиться от косы и перекрасить волосы. Солнце высветило русые корни, отдававшие рыжиной на контрасте с иссиня-черными волосами. Наушники упали на пол, и Баюн подобрал их, спрятав во внутренний карман, как и бесполезный телефон. Встал, потянулся, положил чемоданчик в угол лавки, сверху на него пристроил василисин рюкзак. Осторожно перенес спящую девушку на свое место, уложил, снял пиджак и накрыл им голые плечи Василисы: от окна дуло, и во сне человек всегда мерзнет, даже в такую жару. Усевшись напротив, он проводил покуривших дружинников осуждающим взглядом и выглянул в окно. Снова потянулись поля и мелкие речушки. Оставалось проехать только Черный Лес. Дружинники проверяли оружие. Лесовики убрали карты и приняли благопристойный вид. Домовой слез с полки и уселся между ними. Ведьма подводила глаза и красила губы. Поезд замедлил ход, а затем и полностью остановился. Богато украшенная станция была абсолютно пуста, и Баюн надеялся, что так и будет. Но звуки, доносившиеся из соседнего вагона, говорили об обратном. По крыше что-то стучало. Мужчина прошептал что-то себе под нос, и Василиса заворочалась, просыпаясь.
- Где мы? – спросила сонно, потирая глаза и размазывая тушь.
- Молчи. Лежи спокойно, притворись спящей. Скажу бежать – побежишь. Все поняла?
- Да что случилось-то? – девушка забеспокоилась, попыталась сесть, но Баюн удержал ее. – Что происходит?! Ой.
Увидела. И ведьму, и лесовиков. Притихла. Зажмурилась. Да-а, за спящую не сойдет. Пиджак так и ходит ходуном. Ничего, девочка. Любой бы испугался. Вагонная дверь плавно отъехала в сторону. Баюн подобрался.
- Граждане ирийцы, прошу сохранять спокойствие, - зычный голос мужчины, чьи доспехи слепили, отражая солнце, разбудил бы и мертвого. – Обычная проверка. Приготовьте, пожалуйста, документы.
- А по какому, собственно, праву? – кокетливо уточнила ведьма. – Не ваша территория.
- Здесь все – наша территория, - спокойно ответил нарушитель спокойствия. – Документы, господа.
- Шиш вам, а не документы, - пробурчал Баюн себе под нос. – Выручай, барышня. Не подведи.
Ведьма стала копаться в сумке, то и дело стреляя разноцветными косящими глазами в сторону проверяющего. Дружинники молча предъявили удостоверения и тут же отвернулись. Да, помощи от них не жди. Лесовики засобирались, вспомнив, что им именно здесь и надо было высадиться. Домовой поспешил последовать их примеру. Баюн встретился с проверяющим взглядом, и понял, что опасения его обоснованы. Белоснежные крылья гостя дернулись, синие глаза сузились. На удостоверение ведьмы он так и не взглянул.
- Итак, - проверяющий, словно по волшебству, оказался прямо перед Баюном. – Ваши документы.
- Да ладно тебе, луноликий, - мужчина расплылся в улыбке. – Мы же друг друга век да полвека знаем.
- В том-то и дело, что знаем. Документы, говорю. Это что? – крылатый кивком указал на Василису, замершую под пиджаком. – Ты знаешь, что положено за незаконный провоз людей на территорию Ирия?
«Знал бы ты, на чем она лежит», - мстительно подумал Баюн, а вслух сказал:
- Кто говорит о незаконном? Я чист, луноликий, чище твоего нагрудника. Понятия не имею, что она тут делает. Случайность.
- В таком случае, ты не станешь возражать, если я ее заберу.
- Стану. Она прошла Калинов мост, и теперь наша. Прикоснешься к ней, и…
- И ваш городишко направит нам официальную ноту протеста. На том все и кончится. Ребенок вернется домой, и будет думать, что все это ей приснилось. Проживет нормальную человеческую жизнь…
- И пополнит потом ваши ряды, потому что прозревший все равно что святой. Нечестная игра.
- То есть, ты официально отказываешься передавать мне человека для того, чтобы я вернул его в естественную среду обитания?
- Я официально и со всей ответственностью заявляю тебе, что ты напыщенный, самодовольный индюк. Васька, по коням!
Девушка сорвала с себя пиджак, швырнув его в сторону проверяющего, подхватила рюкзак и рванула к противоположной двери. Судя по звукам, Баюн несся вслед за ней, сопровождаемый словами, никак не вязавшимися с образом крылатого существа. Бросив взгляд через плечо, Василиса едва не упала от удивления: пиджак обернулся шерстью и опутал голову и плечи проверяющего. Тот ругался на чем свет стоит, пытаясь избавиться от шерсти, а дружинники уже набрасывали на крылья какую-то светящуюся сеть. Решив, что подумает об этом позже, Василиса выпрыгнула из вагона и кинулась прочь от поезда. Она твердо решила бежать, пока не упадет, прочь от всего этого безумия. Поезд дал гудок и тронулся, быстро набирая ход. Влетев в станционное помещение, девушка остановилась и приложила ладонь ко лбу. Сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами все плыло, и она упала бы, если бы Баюн не подхватил ее и не усадил на ближайшую скамейку.
- Что дальше? – задыхаясь, спросила девушка.
- Пойдем пешком, - мрачно ответил мужчина. – Точнее, я пойду, а ты поедешь. Дела у нас… не очень хороши, прямо скажем. Нас угораздило высадиться в самом центре Черного Леса, тут повсюду кощеевы соглядатаи. А у меня вещь, которая ни в коем случае не должна ему достаться. Теперь еще и эти будут рыскать. Им Кощей не указ.
- Это который над златом чахнет? – уточнила Василиса.
- Он самый. Но ты сильно удивишься, если увидишь его. Будем надеяться, что этого не произойдет. Итак, выдвигаемся прямо сейчас. Позже я попробую связаться со своим другом… наверху. Глядишь, ситуация станет яснее. Я пойду первым, ты выйдешь ровно через пять минут. Договорились?
- Договорились, - Василиса махнула рукой, устав удивляться и спрашивать.
Баюн встал и спокойно покинул станционное помещение. Девушка огляделась, убедилась, что осталась одна и закурила. В мыслях царил такой беспорядок, что надумать что-то дельное не представлялось возможным. Неизвестно, ходят ли здесь другие поезда. Неизвестно, что с ней произошло. Лучшее, что она может сделать – довериться Баюну, который, во всяком случае, не бросил ее в поезде, и обещал помочь ей вернуться. Другое дело, что ангел, вроде, собирался сделать то же самое, так почему же тогда Баюн не согласился? Странно это все было, странно и удивительно, и Василиса не была бы собой, если бы не попыталась узнать побольше. Докурив, она затушила окурок носком ботинка и как бы случайно отправила его под лавку, испытывая явственные угрызения совести по этому поводу: она была аккуратной и послушной девушкой. Встав, она надела рюкзак на плечи и вышла на улицу. Едва глаза ее привыкли к слепящему солнцу после полумрака станции, Василиса почувствовала, как снова тянется за пачкой. У широкой тропы, ведущей в лес, стоял, глядя на нее знакомыми внимательными глазами, огромный черный кот с белой полосой на груди. Девушка осторожно приблизилась к нему, провела ладонью по шерсти. Кот потерся о ее руку точь-в-точь как Баюн терся о руку контролерши, с тем же выражением морды.
- Что смотришь? – проговорил кот уже известным ей голосом. – Запрыгивай. Шерсть не дергай. Устроилась? Ну… поехали.
И Баюн двинулся по тропинке. Василиса честно старалась выполнять его просьбу, но ее пальцы сами собой вцепились в густую кошачью шерсть, едва огромные деревья сомкнулись за их спинами, и кроны их почти закрыли солнце.

---

[кросспост]

... или Альтана с Фишером...

22.02.2015 в 23:08

Пишет  [F.F.]:

[азавзахзвахываллоыахыа]

Я знаю, что это фанарт на фильм, вроде как, но все равно. Я вижу здесь Ларса с Фишером -_-" ВДОХНОВЕНИЕЕЕЕЕЕЕЕЕ

---

[он такой большой и такой горячий (с)]

Это старый-старый пост, но доставляет по-прежнему.

- Меф, Меф! Можно посмотреть?
- Нет.
- Ну пожалуйста!
- Нет, сказал. При всем уважении. Руки, ваше высочество.
- Ну Меееееф!
- РУКИ, ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО!
- Ну Меф, ну солнышко, ну достань его, ну пожалуйста.
- Хрен с тобой, смотри.
- Ой, какой большой!
- Есть такое дело.
- А у кого больше, у тебя или у Михаила?
- У меня толще, а у него длиннее.
- А можно потрогать?
- НЕТ.
- Ну пожалуйста, ну Меф.
- Ладно, трогай.
- Ой какой славный! Смотри, как он подпрыгивает!
- Михаил идет, отпусти его немедленно.
- А что такого? Пусть все знают!
- ОТПУСТИ ЕГО НЕМЕДЛЕННО, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ БЕЗУМНЫЙ!
- Ну ладно, ладно… Ой, он не влезает.
- ЧТО?!
- Не влезает совсем. Ай. Тьфу. Слишком узко!
- Не может этого быть.
- А я говорю слишком узко!
- Сейчас, подожди, у меня тут где-то было.
- Быстрее!
- Да не торопи ты! Это надо делать медленно и осторожно.
- Ай!
- Я предупреждал!
- Ну он все равно не лезет!
- Вы чем тут занимаетесь?
- Он не влезает, браааатиииик!
- Помочь?
- Да уж, будьте добры.
- Вот так.
- Спасибо.
- Братик, братик, а у кого больше, у тебя или у Мефа?
- У меня вообще копье.

---

[о настоящих днях]

У меня был цикл миниатюр, который я продолжил. Так что пусть повисит здесь.

Домой.

Дорога виляет, засыпанная снегом. Следы от автобусных шин еле различимы в предрассветной тьме. Эмеральд идет, зябко поеживаясь, с опаской глядя на мрачные громадины сосен по обе стороны дороги. Он шел за автобусом всю осень и немного зимы, наплевав на свою обязанность вытанцовывать снег, и теперь опасается, что за ним придут. Должны прийти, должны хватиться его хотя бы теперь, а это значит - арест, заключение, и никаких облаков, никакого дома без крыши, никакого озера, и уж, конечно, никакого автобуса. Он ускоряет шаг, но быстро устает, механически отмечая, что на старой остановке еще видны чьи-то следы, значит, кто-то сел в автобус, значит, он еще может его догнать. Очень болит под лопатками, чешется, и не достать до больного места, потому что руки замерзли и не разгибаются, а изумрудный камзол покрылся инеем и снегом в некоторых местах. Снова дает о себе знать больное бедро. С каждым шагом словно заново огненный меч впивается в плоть, разрывая ее, заставляя корчиться от боли, но надо, надо идти. И он идет, сбивается на бег, спотыкается, едва не падает, идет снова, зачерпывая снег сапогами, пока не вспыхивают невдалеке красные огоньки, означающие очередную остановку автобуса. Эмеральд срывается с места, несется сквозь начавшийся некстати снегопад, нагоняет автобус и вваливается в салон, принося с собой мороз и еловую ветку, прицепившуюся к каблуку сапога. Дверь со скрипом закрывается и старая колымага, дребезжа, продолжает свой путь. Эмеральд медленно выпрямляется и встречается взглядом с сероглазой женщиной. От улыбки ее по всему телу разливается приятное тепло, бедро перестает болеть, а спина зудеть и ныть, и он глупо улыбается в ответ, не решаясь начать разговор, пока чья-то сильная рука не вталкивает его в салон окончательно. Эмеральд медленно оборачивается и обмирает.
- Догнал, все-таки. Значит, бегать не разучился. За бабами-то.
Широкоплечий шатен с волнистыми волосами до плеч белозубо улыбается, сложив на груди могучие руки. Алый плащ свободно струится по плечам и спине, не скрывая золотого нагрудника с витиеватой гравировкой. Крыльев не видно, но так и должно быть. В этом маленьком мире ими очень не удобно пользоваться. Весь шар земной этот шатен обошел в пять шагов. Правда, немного смухлевал при этом, нарушив правила спора. Эмеральд потирает скулу, вспоминая, с каким удовольствием победитель засветил ему кулачищем в лицо. Что ж, не следовало спорить.
- Ты за мной? - уточняет спокойно, стараясь не потерять лицо перед сероглазой.
- Скорее, с тобой.
Шатен смеется, хлопает Эмеральда по плечу и увлекает за собой в конец салона, где ждет их, пряча улыбку в ладонях, сероглазая женщина с коробкой, наполненной пончиками.
- Знакомьтесь, - Эмеральд выглядит так, словно съел лимон целиком. - Это...
- А мы знакомы, - неожиданно заявляет сероглазая, пряча свою узкую ладошку в широкой ладони неожиданного спутника.
- Правда? - Эмеральд теряется и отворачивается к окну.
Здесь, рядом с ней, он перестает быть собой, и не знает теперь, как ему быть. В доме без крыши, среди русалок и домовых, среди нежити, себе подобной, он был хозяином и знал, что делать, как вести себя. В доме без крыши, куда она приходила перед тем, как отправиться в путь с очередной подозрительной компанией, не было его брата, всем своим видом напоминавшего о его бесславном поражении, и не было ее руки в его ладони, не было их молчаливых бесед при нем и не было... Эмеральд отвлекается от размышлений и с удивлением обнаруживает, что его, кажется, пытают. Младший брат перегнулся через хохочущую сероглазую и пытается что-то запихнуть ему в рот, больно сжимая челюсть. Сфокусировав взгляд, Эмеральд понимает, что его пытаются накормить, сдается, позволяет скормить себе пончик и снова отворачивается, меланхолично пережевывая угощение. Бесполезно. Снаружи темно, и постылая рожа брата отражается в стекле как в зеркале, и улыбка на его лице будит в душе Эмеральда далеко не братские чувства.
- Где ты забыл свое копье? - спрашивает, чтобы отвлечься.
- Здесь оно мне не нужно, - брат пожимает плечами и меняется с сероглазой местами, чтобы удобнее было разговаривать. - Снег идет и без тебя, верно?
Эмеральд не сразу понимает, о чем идет речь, но, поняв, грустно улыбается. Действительно, если сложить ладони колодцем и припасть к ним лицом, в окне можно увидеть танцующие снежинки, пушистые и легкие, каких у него самого никогда не получалось. Значит ли это, что никто за ним не придет? И, если так, что значит ли это, что труд его был бесполезен все это время?
- Ты помнишь, за что набил мне морду? - спрашивает Эмеральд, прислоняясь к стеклу лбом и прикрывая глаза.
- В который раз?
- Когда запер меня здесь. В этой глуши, в этом лесу, где автобусы ездят по кругу и нет конечного пункта, с этим дурацким озером, по которому можно ходить, но плавать в нем нельзя... Ты помнишь, за что ты сделал это?
- За то, что ты назвал отца старым дураком, - голос брата неожиданно весел, Эмеральду кажется даже, что он все еще смеется в кулак. - Только это уже не твой лес. И не твоя дорога. Ты из своего круга выбрался, когда побежал не за своим автобусом.
- А помнишь ли ты, - неожиданно подает голос сероглазая женщина. - Благодаря кому тебе позволили танцевать на облаках?
Эмеральд резко оборачивается, взгляд его проходит сквозь младшего брата, чтобы встретиться со взглядом женщины, прямым и добрым. Этого быть не может, этого просто не может быть. Но, вопреки всему, в тумане ее глаз появляются вкрапления синего цвета, столь глубокого, что кажется, словно проступает небо сквозь облака. Ее алый, чувственный рот не улыбается, и от этого вся она кажется неправильной, и он безотчетно двигается к ней, натыкается на брата и замирает, глядя на нее поверх его плеча.
- У каждого из нас свой лес. Со своим озером, со своим домом. Со своим автобусом, - женщина не отводит взгляда, и женщина ли она вообще? - Знаешь ли ты, куда едет этот?
Рука младшего брата запихивает в его раскрытый от изумления рот очередной пончик.

---

[пеленговое]

Тот неловкий момент, когда твой акк на читальне пробивают из Германии. Фишер, ты ли это.