[массаж]

[admiralsgold]

Драббл написал себя сам, я вообще не при делах, писала с телефона, вот настолько вот все плохо.

Райни/Хайни снова вошли в чат, нехи атакуют.

- Райнхард, вы не могли бы...

Зверь складывает руки на столе прямо перед собой и поднимает взгляд. Стальные спокойные глаза смотрят внимательно и выжидающе. На какое животное он похож? На собаку? Вряд ли, его преданность сложно назвать слепой, в нем нет идиотической радости от присутствия хозяина. Да и прирученным его тоже назвать нельзя.

- Генрих?

Я могу всё, - читается в глазах зверя. - И ты это знаешь так чего же ты ждёшь? Отдай приказ, и я сделаю все, что ты хочешь. Но тебе придётся заплатить.

- Вы не могли бы... Прервать то, чем вы занимаетесь, что бы это ни было...

Улыбка ему идёт. Пока он улыбается, зверя не видно. Лицо становится более живым, более человеческим. Мягким, почти женственным. Конечно, если он улыбается и глазами тоже. Сейчас именно такой случай.

- Уже прервал, Генрих.

Пауза становится невыносимой. Генрих чувствует, как его захватывает страх. Почти первобытный ужас перед этим существом. Кто он? Не человек, точно. Люди не бывают такими... Такими совершенными. Несовершенство заложено в человеческой природе. У Райнхарда нет недостатков. Его жестокость продиктована необходимостью, он не сводит личных счетов, у него вообще, кажется, нет ничего личного. Люди для него - материал, строки на бумаге. Он почти не спит, он успешен во всем, чем занимается. И он по каким-то причинам его. Надолго ли?

Райнхард вздыхает. Генрих открывает рот, но все ещё не знает, что сказать. Зачем он вообще к нему обратился? Следуя собственным мыслям, забыл держать рот на замке. И что теперь?

Райнхард поднимается из-за стола. Длинный, гибкий, по-паучьи ломкий. Только широковатые бедра несколько портят впечатление, но... Вроде бы ангелы должны выглядеть именно так. Мысль приходит одновременно с прикосновением. Генрих вздрагивает, но отступать уже поздно.

Длинные тонкие пальцы быстро расправляются с пуговицами, но не стягивают китель, а лишь оттягивают ворот вместе с воротом рубахи, слегка обнажая шею и плечи. Быстрыми и точными движениями разминают уставшие мышцы. По всему телу расходятся волны тепла, удушающие волны наслаждения. Генрих ощущает эрекцию, уши горят от стыда. Он почти видит улыбку Райнхарда, в которой сейчас нет ничего человеческого. Острые зубы впиваются в загривок достаточно сильно, чтобы подарить ещё одну волну удовольствия и расслабления, но недостаточно сильно, чтобы оставить заметные следы. Генрих слышит глухое рычание, но уже не может анализировать, он вообще уже не может соображать. Его едва хватает на то, чтобы не позволить своей руке обхватить член прямо сейчас, несмотря на то, что хочется до одури, до цветных пятен перед глазами. Когда по загривку проходится горячий влажный язык, ровно там, где до того были зубы, Генрих издаёт сдавленный стон и почти падает на стол, едва успевая подложить руки. Зверь отходит в тень.

- Вам давно пора домой, Генрих, - в его голосе можно услышать заботу, если захотеть, но, конечно же, её там нет, все это идеальный спектакль. - Вы устали, вам надо отдохнуть.

- Вам тоже нужен сон, - замечает Генрих, медленно поднимаясь и собирая вещи, стараясь встать так, чтобы не было заметно, что ему нужно на самом деле.

- Вы знаете, что нет. Не нужен.

Генрих оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как гаснет нездешний свет в глазах Райнхарда, а нечеловечески длинный язык исчезает за рядом острых щучьих зубов. Вопреки ожиданиям, возбуждение от этого только усиливается. Зверь показал ему свое лицо, пусть мельком. Что бы это значило? Доверяет? Или напротив, угрожает?

- Я могу...

Что? Остаться? Посидеть тут с тобой, пока ты будешь выть на луну и жрать припозднившихся геноссен? Идиот какой, честное слово...

Райнхард снова улыбается. На сей раз его лицо абсолютно нормальное. Привычное, человеческое. Мягкое. Такие существа не рождаются. Такие существа просто не могут рождаться у нормальных людей.

- Мы обязательно поговорим об этом, раз уж вам так хочется, - Райнхард сладывает руки перед собой на столе, переплетая красивые пальцы. - Но, пожалуйста, не сегодня. Вам действительно пора домой.

- Ответьте мне только на один вопрос.

Райнхард морщится, но не возражает. Один так один. Валяй, мол.

- Зачем?

Зачем ты здесь? Зачем со мной? Зачем тебе это все? Зачем тебе мы? Ты ведь нас ешь, ты выше в пищевой цепочке, ты не сверхчеловек, ты больше, чем человек, ты...

- Скажем так, - склоняет голову набок, превращая выражение своего лица в почти игривое, - Наши цели вполне совпадают. Я очень, очень хочу отомстить, и масштаб... Меня устраивает. Достаточно?

Конечно, нет. Не достаточно. Но Генрих понимает, что сейчас продолжать опасно. Доверие, которое он каким-то странным образом умудрился заслужить, нельзя предавать. Поэтому Генрих кивает и молча покидает кабинет, каждой клеткой своего тела чувствуя на себе изучающий, тяжёлый, сладостный взгляд зверя.

Он спит без снов.