Клубок двенадцатый, в котором становится ясно, что войны не избежать.

[admiralsgold]

Щит Королевства сверкал всеми цветами радуги и всей тьмой мироздания заодно. Зрелище это могло бы лишить дара речи даже самого опытного поэта, но Уриил уже видел подобное и потому не особенно впечатлился. Рассеянно крутя в руках серебряный кубок, один из своих любимейших талисманов, он глядел на то, как тьма пытается прорвать автоматическую систему защиты, но не находил в себе ни удивления, ни страха. За его плечами, помимо мощных алых крыльев, уверенно стоял на ногах тысячелетний человеческий опыт, научивший его тому, что ничего невозможного нет даже для хрупких людей, что уж говорить об ангелах.

Тем не менее, он, по-видимому, оставался единственным спокойным представителем Королевства в Золотом Городе, и с этим срочно надо было что-то делать. Невидимые разделились, это он ощущал и без переклички. Часть ушла за Гавриилом с самого начала по его просьбе, часть теперь металась от прорехи к прорехе, закрывая дыры в щите своими телами. Это поможет, конечно, но ненадолго. Представители регулярной армии пытались помочь, чем могли, выстраиваясь в красивые шеренги со щитами наперевес, но без Михаила они слабо представляли, что нужно делать. Рафаил возник за его плечом как раз вовремя: Уриил едва было не решил, что командование придется брать на себя.

- Как и следовало ожидать, - недовольно проговорил его брат, извлекая на свет божий сразу и шарф, и свитер, в котором еще торчали спицы, - Люцифер предпочел разбираться с Кощеем.

- Плохо, - улыбка Уриила диссонировала с его ответом настолько очевидно, что Рафаил не поленился изобразить удивление. - Он совершенно с ним не знаком. Со всем Кощеем, я имею в виду. Та часть, что сейчас пытается прорваться к нам - лишь отвлекающий маневр. Опасный, разрушительный, но мы оба знаем, что реальная опасность не в этой тьме, а в маленькой песчинке, которая, если мне не изменяет нюх, уже вышла из реки. Ее никто не воспримет всерьез. Она спокойно пройдет мимо людей, которые примут ее за "глюк матрицы", как они это называют. Она обманет чувствительное обоняние Баюна, потому что будет пахнуть человеком, и уж тем более она обманет Гавриила, который теперь вообще не знает, что делать, и больше занят тем, что жалеет сам себя. Вся надежда на Василису, но на мое сообщение она пока не ответила, а ведь я оставил ей блокнот не для того, чтобы он валялся без дела...

- Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем ты его ей оставил. И уж тем более - зачем встречался с ней, да еще и в таком виде.

- А что не так с моим видом?

Уриил обезоруживающе улыбнулся и подмигнул брату. Его улыбки всегда выбивали почву из-под ног самых суровых оппонентов: даже отец в свое время ничего не мог им противопоставить, так что и Рафаилу пришлось признать, что, в общем-то, не было ничего предосудительного в том, чтобы явиться пред светлы очи человеческой дщери в самом что ни на есть человеческом виде, оставив за собой лишь ощущение мощи и силы, чтобы дамочка совсем уж не растерялась. Уриил, пожалуй, был самым харизматичным из всех братьев, бережно пронося свое очарование через все человеческие жизни, ярко вспыхивая в человеческой истории то тут, то там, никогда не оставаясь лишь заурядным наблюдателем, хотя именно этого ему всегда и хотелось больше всего.

- Отвечая на твой вопрос, я с самого начала предполагал, что наша затея не увенчается успехом, уж слишком Книга хотела уйти. В отличие от вас, я внимательно слежу за тем, что происходит внизу: приготовления к ее побегу начались очень давно. Вам следовало бы почаще прислушиваться к моим словам.

- А тебе следовало бы почаще осенять нас своим присутствием.

- И то верно, - Уриил не растерялся и не обиделся, и улыбка на его губах стала еще шире, словно Рафаил изрядно повеселил его таким предложением. - В общем, Василиса просто не могла не получить эту книгу. И, раз уж мой блокнот каким-то образом попал к ней, значит, так и надо было. В результате так оно и вышло. Что до встреч... Я часто снюсь разным людям, и ничего не могу с этим поделать. Это не в моей власти. Она решила, что мы с ней добрые друзья, и я не вижу причин разочаровывать ее.

- Но ты не снился ей по собственному почину? - уточнил Рафаил.

- Кто знает... Иногда меня заносит так далеко, что я вообще забываю, откуда я родом.

Братья помолчали. Нити, вплетенные в вязание, вспыхивали разными цветами. Надев шарф и свитер с этими нитями, Уриил без труда нашел бы каждого, чья судьба была вплетена в его одежду. Хорошо, что Рафаил сразу позаботился об этом, начав вязать еще до того, как ситуация накалилась до предела. Хорошо, что Уриил не покинул Королевство сразу же, как исполнил братский долг, оказав помощь в расследовании и преследовании. Вообще все складывалось исключительно хорошо, но Рафаил вряд ли мог оценить это мнение, как и представители различных королевских войск. В кармане форменных брюк, оставшихся от человека, которым Уриил частично все еще оставался, и потому не мог проводить в Королевстве много времени, требовательно нагрелся блокнот.

- Додумались все-таки, - нежно улыбнулся Уриил, извлекая средство связи и внимательно читая кривые строки. - Стоило обрубить связь, как обо мне сразу же вспомнили. Ну разве не чудо, братец?

- Ты знаешь, что теперь будет? Что нам теперь делать?

Уриил сочувственно погладил брата по плечу. Рафаил не любил принимать решения. И не любил неопределенности. Такой коктейль кого угодно с ума сведет.

- Никто не знает, что теперь будет, братец, и уж точно никто, кроме Михаила, не может раздавать приказы. Но, увы, выбора у нас особо нет. Я не могу разорваться, а моя помощь требуется сразу в нескольких местах... Что же делать, что же делать... Давай пока решим ситуацию таким образом: ты для разнообразия вспомнишь, что родился в королевской семье и организуешь оборону. Представь, что щит - это живое существо, и действуй соответственно. Самаил в это время займется настройкой иллюзии: если щит все же рухнет, нас увидят. Что можно увидеть, можно и убить. Поверь, человечество далеко шагнуло в плане развития авиации...

- Тебе ли не знать, - неожиданно ядовито откликнулся, в общем-то, весьма благодушный Рафаил, чем, наконец-то, изрядно удивил брата.

- Ну да, в какой-то степени, но не перебивай. Так вот. Необходимо будет поддерживать иллюзию до тех пор, пока мы не восстановим щит, а это дело непростое. Меня изрядно смущает присутствие богини, которой не должно здесь быть. Ее бесценная помощь может служить таким же отвлекающим маневром, как тьма за щитом. Пожалуйста, дорогой братец, проследи за тем, чтобы она не помешала Самаилу делать то, что он делает. Как думаешь, справишься?

- А ты?

В голосе Рафаила звучал страх, сомнения, растерянность и тоска. Ему не хотелось так быстро снова расставаться с братом, которого в Королевстве и так видели слишком редко. Уриил снова улыбнулся, на сей раз ободряюще.

- А я пойду по следу нитей и откликнусь на зов прекрасной дамы. Так уж я устроен, никогда не отказываю в помощи.

- И никогда не упускаешь возможности покрасоваться, - фыркнул Рафаил.

- Не без этого.

Прощаться они не стали. Во-первых, это плохая примета. Во-вторых, Уриил в принципе не любил тратить время на лишние разговоры, если и так все было понятно. Разогнавшись, он прыгнул с ближайшей взлетной площадки и упал, раскинув руки и смеясь, в самую пучину тьмы, которая должна была поглотить его сразу же. Но, как он и предполагал, тьме было не до него. Не до маленького по ее меркам ангела, растерявшего свою благодать в погоне за общечеловеческим счастьем и острыми ощущениями. Поэтому, миновав облако тьмы, Уриил легко расправил крылья и позволил нитям вести себя, благо почти все они собрались в одном месте.

***

Сентябрь в Петербурге - явление перманентное. В сентябре можно оказаться и ранней весной, когда снег уже стаял, обнажив прошлогоднюю листву, но солнце еще не пригрело землю достаточно, чтобы расцвели первоцветы. А можно оказаться в сентябре и посреди зимы, что в последние годы случалось все чаще. Однако же календарный сентябрь - событие поистине великолепное. Небеса расцвечиваются подчас самыми невероятными красками, будто сама птица Жар пролетела над городом, обронив несколько чудесных перьев. Нежная лазурь с росчерками бледно-розовых облачков поутру или же багряные отблески к вечеру. Отражаясь в темных водах петербургских речушек, небеса становятся почти осязаемой дверью в сказочный мир, и ближе к октябрю, когда листья устилают дороги разноцветным ковром, для некоторых эта дверь действительно открывается. Впрочем, обладая изрядной долей ловкости и удачи, можно справиться и раньше.

Люди редко отвлекаются на чудеса, сраженные круговертью повседневности. Поэтому, когда из темной реки на рассвете вышел абсолютно сухой, но почему-то при этом невероятно раздраженный и усталый человек, ни один прохожий, спешивший на свидание с первым трамваем не обратил на это вовсе никакого внимания. Даже бродяги, существа, в общем-то, к чудесам восприимчивые, не задержали на нем взгляда, хотя Балтийский ветер предупреждал каждого о такой возможности. Из реки обязательно должен был кто-то выйти, вот только не оказалось рядом никого, чтобы по достоинству оценить это осеннее чудо. Мало ли, кому какая блажь в голову придет: еще и не такое с людьми случается.

Постояв немного у моста (кто теперь вспомнит, что за мост это был, да и какое это значение имеет в городе, где мостов больше, чем кошек?), человек поплотнее запахнулся в рубище, бывшее когда-то, вероятно, вполне добротной и теплой формой, скептически взглянул на собственные босые ноги, принял еще более раздраженный вид и медленно двинулся на запад. Стараясь избегать людных мест, он, тем не менее, быстро слился с толпой, выброшенной вечно голодным чревом подземки. Вообще, конечно же, босых людей в метро вряд ли встретишь, но в это утро, как нам уже стало понятно, чудеса случались, не спросив никого о такой возможности. Поэтому человек спокойно вошел в вестибюль и постоял немного в уголке, то ли греясь, то ли наблюдая, что делают люди, чтобы попасть в подземелье.

Выждав положенный срок, человек незаметно возник между людьми, стоявшими в очередь на проход к эскалатору, бросил вместо жетона золотую монетку и прошел через турникет, ошалевший от такой щедрости, и потому никак не воспрепятствовавший его вторжению. Можно было бы сказать, что эскалатор не произвел на человека абсолютно никакого впечатления, если бы он не вцепился в поручень так, что побелели костяшки пальцев. Оказавшись на платформе, человек устроился на дальней скамейке, поджал ноги так, чтобы они не привлекли лишнего внимания, прикрыл глаза и позволил рокоту подземелья убаюкать себя. Ему требовалось проложить маршрут, а для этого необходима была полная концентрация. Нити вспыхивали перед его внутренним взором, указывая дороги к местам, которые он когда-то знал и любил, предлагая плюнуть на все и отправиться, например, пообедать, а еще неплохо было бы все же одеться... Нахмурившись, человек прогнал эти ненужные мысли и сосредоточился на том, что в действительности было ему нужно. Путь к Книге не был определенным, но это человека абсолютно не удивило. Направления ему было вполне достаточно. Поэтому, сбросив оцепенение, он аккуратно ввинтился в человеческий муравейник ближайшего вагона и устроился в уголке, внимательно и жадно наблюдая за копошением живности вокруг. К концу поездки вагон превратился в спящее царство, а человек, наконец, избавился от усталости и раздражения, даже повеселел и разжился некоторыми предметами гардероба, превратившись окончательно в абсолютно неинтересную, блеклую личность, лицо которой вряд ли можно было внимательно разглядеть. Впрочем, если бы кто-то задался такой целью, сначала любопытствующему пришлось бы споткнуться о фирменный тяжелый взгляд, затем зацепиться за тонкую линию изогнутых в отвращении губ, а уж после сложить все элементы воедино и замереть в оцепенении. Конечно, для этого любопытствующему пришлось бы обладать кое-какими знаниями и кое-какой долей догадливости. Но с этим, как мы все знаем, в повседневной жизни у нас большие проблемы...

Вынырнув из подземки, человек покрутился для приличия на остановке общественного транспорта, но вынужден был пропустить и человеческий, и сказочный трамвай. Здесь Книги больше не было, а показываться в обществе сказочных существ было пока преждевременно. Свою единственную монетку человек скормил турникету, поэтому и обычный транспорт не мог порадовать его гостеприимством. Оставалась пешая прогулка по следу. Тяжело вздохнув и смирившись с судьбой, человек сделал первый шаг в нужном направлении, ведь, в конечном счете, самое долгое и восхитительное путешествие начинается именно с этого: с маленького шага, о котором впоследствии даже не вспомнишь.

***

Настроение Балтийского ветра было величиной постоянной. В какой момент времени на него ни взгляни - брови сурово сдвинуты к переносице, взгляд карих глаз колюч и негостеприимен, а линия губ без лишних слов указывает направление движения для каждого, кто осмелился бы заговорить с ним. Однако, когда Гавриил в очередной раз бросил на него почти затравленный взгляд, ветер улыбался, и от этого сюрреалистического зрелища у кого угодно отнялся бы дар речи. У кого угодно, кроме Баюна.

- Что, хорошие новости? - мурлыкнул тот, изящно помешивая чай в стакане с подстаканником тонкой ложечкой.

- Более, чем, - довольно согласился Балтийский. - Южный встал на след Книги, к вечеру она будет у нас. Барышня изволила прогуляться, но это дело поправимое. Другой вопрос - что нам делать дальше. Идеи, предложения?

Даже краткое совмещение потоков с Южным делало Балтийский ветер совершенно другим, и Гавриил облегченно вздохнул. Пока он в таком настроении, следовало действовать и раскручивать его на все, что только можно.

- Василиса уже связалась с моим потерянным братцем, и он обещал прибыть в кратчайшие сроки, - тихо, но уверенно проговорил он. - А там нам останется лишь делать то, что он говорит.

- Нет, господа, так дело не пойдет, - Балтийский по-прежнему выглядел вполне благодушно, но ответ его звучал жестко. - Невидимые не обязаны подчиняться принцу, добровольно отказавшемуся от очереди на престол. Максимум, что я могу обещать - прислушаться к его, без сомнения, ценным советам.

- А кому вообще обязаны подчиняться невидимые? - заинтересовался Баюн. - У меня сложилось впечатление, что некий ветер будто бы сам распрекрасно знает, кому и что делать, в том числе - всей королевской семье. У вас там наверху все такие борзые, или этот уникальный?

- Этот уникальный, - Гавриил рассмеялся и бросил на Балтийский ветер красноречивый взгляд, предлагающий пропустить колкость Баюна мимо ушей хотя бы на этот раз.- Я думаю, он был рожден для того, чтобы командовать, вот и, собственно, командует. Кроме того, никто, кроме него, не знает всех хитросплетений наших законов и предписаний. Между тем... Я давно хотел сказать тебе, Балтийский. Я восхищен тем, как изящно ты попираешь наши законы, умудряясь при этом карать тех, кто поступает так же, как и ты.

- Не так же, - Балтийский угостил принца тяжелейшим из своих взглядов. - Мое присутствие на тверди обусловлено спецификой моей должности, в то время как ваш брат каждый раз рождался и умирал, как и положено человеку, сохраняя при этом память обо всех своих человеческих жизнях. К его чести, свои способности он ни разу не использовал, но его неубиваемая харизма тоже может считаться способностью в какой-то степени. Поэтому он и выбыл из очереди на престол, а я не только не получил ни одного взыскания, но и значительно продвинулся по службе.

- Ага, а еще женился и завел ораву детишек... или я что-то путаю? - Баюн осклабился и постучал ложечкой о край стакана, сбивая сладкие капли.

Балтийский не ответил, но это и не требовалось: его сумрачный вид говорил сам за себя. Гавриил хотел что-то сказать, но передумал. Ожидание тяготило его, неопределенность тяготила его еще больше, и только легкомысленное поведение Баюна позволяло рассчитывать, что ничего непоправимого не случилось. Щедро обработанная живой водой рука, наконец, начала заживать, боль постепенно отступала, торт значительно поднял настроение, и портить его перебранкой совершенно не хотелось. Однако внести ясность в дальнейшие действия все же требовалось.

- Хорошо, тогда будешь слушаться меня, - Гавриил резко взметнул ладонь, гася возражения, готовые сорваться с губ ветра. - Я все еще младший император. Понятия не имею, что со мной случилось, но в то, что Михаил изгнал меня, я не верю. Ты ничего подобного не слышал, готов побиться об заклад, и никто не слышал. Следовательно, такого решения не было. Раз уж все мы оказались здесь в такой... неловкой ситуации, считаю своим долгом прояснить наши дальнейшие взаимоотношения.

- Живая вода все-таки вещь, - довольно констатировал Баюн. - Всего час назад ты выглядел немногим лучше бомжа из подворотни, а сейчас, гляди-ка, вспомнил, что ты, оказывается, важная птица. Что ж, тем больше мне заплатят.

- Боюсь, тебе не заплатят, блохастый, потому что роли несколько поменялись. Невидимых достаточно, чтобы взять тебя под стражу, что мы и намеревались сделать изначально, если мне не изменяет память. Так что придется тебе поумерить свой пыл.

- Ладно-ладно, ты такой грозный, я трепещу.

Улыбка Баюна никак не вязалась с его словами, но Гавриил решил не отвлекаться на это обстоятельство. Отношения можно выяснить и потом, когда все закончится. Знать бы еще, что и каким именно образом должно закончиться... Пока что ситуацию он видел таким образом: Южный найдет и заберет Книгу, вернет ее, после чего возвращение крыльев станет лишь вопросом пары минут, а затем можно будет отправиться к Черной Башне в полном составе и объяснить Кощею, насколько он неправ. Василиса, конечно, знатно портила эту идиллическую картину, но ее присутствие, очевидно, было необходимо для того, чтобы запустить некие шестеренки судьбы, повлиять на которые Гавриил был не в силах. Вероятно, ее придется все-таки отдать Кощею, чтобы восстановить шаткое равновесие и вернуть все на круги своя. План такой себе, но лучшего плана у него все равно не было.

- Приемлемо, - Балтийский все еще выглядел недовольным, но возразить ему было нечего, во всяком случае - пока. - Наш предыдущий командующий не считал зазорным следовать вашим приказам, значит, и для меня это подходит.

Гавриил фыркнул. Предыдущий командующий невидимых следовал приказам по собственным соображениям, и Балтийский прекрасно об этом знал. Но - его согласие было получено, а большего и не требовалось. Осталось дождаться подкрепления.

- Ну где он там? - нетерпеливо поинтересовался Гавриил, задавая свой вопрос как бы всем сразу, а не Василисе. - Не припомню, чтобы мой братец задерживался, если уж решил прийти.

Василиса завороженно пялилась в блокнот, видимо, все еще не до конца веря, что все это происходит с ней, и блокнот на самом деле волшебный, да и все вокруг - тоже. Нетерпеливо пнув ее под столом, Гавриил взглядом попросил ее поторопиться с ответом.

- Собственно говоря... Я не знаю, прочитайте сами.

Блокнот оказался перед его носом так неожиданно, что Гавриил не сразу разобрал пляшущие буквы. Разобрав, не поверил. Поверив, растерялся.

- Брат пишет, что Книга... Как бы это сказать... Никуда и не уходила.

- То есть как это? - заинтересовался Баюн. - В комнате наверху ее не было, барышня заявила, что Книга пропала, Южный ветер отправился по следу...

- И нашел Василису, - подтвердил Балтийский, очевидно, получив эту информацию из первых уст по внутренней связи. - В трамвае.

- Каков пассаж, - довольно мурлыкнул кот. - Шпионские страсти. Поменяться местами с чтецом, да так, чтобы никто ничего не заподозрил, разве такое бывало?

- Насколько я помню - нет. Правильно ты заметил недавно, не может быть Василиса одновременно Премудрой и Прекрасной. Следовательно, Премудрая осталась с нами, а Прекрасная поехала... Куда же она могла поехать...

- Осуществлять свое предназначение, куда же еще, - тихо ответила Василиса, складывая блокнот. - В волшебном трамвае прямиком к Черной Башне.

- Я все равно не понимаю.

Василиса вздохнула и прикрыла глаза. Чем дальше удалялась настоящая Василиса, тем сложнее было Книге поддерживать собственный морок. Пока Василиса топталась на остановке, Книге легко было представить себя ею. Чувствовать, мечтать, бояться, проявлять любопытство и надежды. Как только трамвай отъехал достаточно далеко, ощущения притупились, вот-вот грозились снова пропасть, но возвращаться в свою исходную форму Книга не спешила.

- Вы правы. Вы все правы в той или иной степени. Творение всегда стремится вернуться к своему создателю, но это вовсе не означает, что это действительно необходимо. Ты, Габриэль, понимаешь меня лучше всех, здесь присутствующих. Потому тебя и тянет к Черной Башне, потому ты безотчетно и сотворила все это с собой, отправляясь в путь, чтобы оттянуть момент встречи, создать дополнительные сложности, иными словами - сделала все, чтобы не справиться с задачей. Лучше смерть, чем эта встреча. Пока ты предоставлена сама себе - только ты управляешь своей судьбой. Но стоит тебе оказаться в руках творца - твоя судьба подчинится его желаниям. Однако откладывать больше нельзя. Ты мой лучший чтец. Именно благодаря тебе я поняла, что могу сама решать, какие истории показывать. Выбирать, какие места посетить в твоей компании. Благодаря тебе мне захотелось попробовать, каково это, быть живой, хоть на какое-то время. Увы, я не учла, что любое вмешательство, даже самое незначительное, тянет за собой сотни других вмешательств. Все ниточки связаны между собой так крепко, что, потянув за одну, ты неизбежно затрагиваешь и другие. Мы были с тобой очень близки, ты доверила мне свою тайну, и я захотела сделать то, что не могла сделать ты: сбежать и пожить так, как мне хочется. Но сейчас, очевидно, настало время возвращаться домой. Все это зашло слишком далеко.

Василиса замолчала, и тишина на какое-то время поглотила квартиру. Слышался только свист ветра за окном да ласковые прикосновения сентябрьского дождя к подоконнику. Даже Баюн перестал зубоскалить и взирал на девушку, очертания которой начинали слегка просвечивать, с любопытством юного натуралиста. Балтийский, по своему обыкновению, хмурился. Гавриил растерянно теребил край скатерти, не зная, что здесь можно сказать или сделать.

- Насколько я понимаю, у вас возникла ситуация, которую срочно требуется решить.

Гавриил молча вскочил и позволил сильным рукам брата сжать его в крепких объятиях. Никогда он еще так не радовался его своевременному появлению.

- Не вижу никаких проблем, - продолжал Уриил, улыбаясь и играя с остриженными волосами брата. - Не мы одни оказались обмануты этим великолепным ходом. Василиса сильно рискует, но у нас еще есть время оказать ей посильную помощь. Кощей думает, что она Книга, да что там Кощей - все так думают. Ну и пускай, вот он удивится, когда выяснится, что Василиса не может вернуть ему всю его мощь ровно в тот момент, когда он будет больше всего на это рассчитывать! А вы, милая, здорово нам поможете, если сохраните свой очаровательный облик еще на какое-то время. Как думаете, удастся нам провернуть эту любопытную операцию?

Василиса неожиданно зарделась и нерешительно кивнула.

- Вот и славно. Подойдите-ка сюда и дайте ладошку.

Глядя на то, как улыбающийся Уриил выводит пальцем на дрожащей девичьей ладони какие-то буквы, Гавриил понял, что у Книги появился новый чтец. Вряд ли сама Книга это осознала, и вряд ли это осознавал Уриил, но писать в ней таким экстравагантным образом мог только тот, кому она сама бы позволила такое святотатство. Неожиданно все встало на свои места. Гавриил мягко улыбнулся. Он помнил свои чувства, когда Книга впервые попала к нему в руки. Но по некоторым причинам их нежная привязанность друг к другу оставалась платонической, в то время как в подвиги Уриила вполне можно было влюбиться, что Книга и сделала, бережно записывая их буковка к буковке. Конечно, ей хотелось наблюдать за ними и дальше. Ее тянуло к нему, и потому побег стал лишь вопросом времени, а Самаил просто подвернулся под руку в удачный момент. Если бы Уриил не околачивался на тверди большую часть времени, всей этой истории вообще не случилось бы. Но, очевидно, наступало время новых историй, и Гавриил с удивлением понял, что его это интригует.

- Раз Книга с нами, нет никакой необходимости и дальше претерпевать жуткие лишения, на которые кое-кто сам себя обрек, если верить прекрасной даме. Не так ли?

Гавриил не мог выносить тяжести лукавого взгляда Баюна и отвернулся. Кот был прав, как всегда, но соглашаться с ним не хотелось. Долгие тысячелетия Гавриил обманывал всех вокруг, включая самого себя, потому что так было нужно. Стал бы он младшим императором, если бы не лгал? Нет, конечно. Яхве запрещал ему участвовать в битвах, а Михаил и вовсе посадил бы под замок, это точно. Но разве теперь это имело какое-либо значение?

- Свою судьбу нужно встречать со своим лицом, - мягко напомнил Уриил. - Я не думаю, что в Королевстве остался еще кто-то, кто не догадался бы. Меня это уж точно не шокирует. Если ты переживаешь, что наши семейные узы может что-то разрушить, я позволю себе напомнить, что семья не определяется кровью. Поверь мне, уж я-то знаю, у меня было много семей. Разве мое происхождение хоть раз мешало мне любить своих человеческих родственников? Разве в то же время я хоть на миг забывал о вас? Отец растил тебя как собственного ребенка, опекал даже пуще нашего, разве можешь ты после этого сомневаться в том, что мы любим тебя, что ты останешься частью нашей семьи?

- Ладно, - каким-то чужим надтреснутым голосом согласился Гавриил. - Я хочу увидеть свое лицо. И исполнить свое предназначение. Раз уж какая-то человеческая девочка не испугалась отправиться в одиночку к Черной Башне...

- Спасать кого-то - вовсе не то же самое, что быть чьей-то смертью, - мягко проговорила Василиса, накрывая дрожащие руки Гавриила своими теплыми мягкими ладонями. - Я понимаю, почему ты боишься своего предназначения. И я рада, что ты, наконец, приняла его.

Балтийский ветер деликатно кашлянул в кулак и вышел в коридор. Судя по легкому дуновению, остальные невидимые последовали его примеру. Уриил остался на подоконнике, легкомысленно болтая ногой и продолжая улыбаться. Наверное, мир рухнет, если он однажды перестанет это делать. Руки Василисы вспыхнули синим пламенем, которое тут же перекинулось на ладони Гавриила, охватило их и постепенно покрыло все тело. Баюн взирал на происходящее со сдержанным любопытством, и только дрожание хвоста выдавало крайнюю степень заинтересованности. Наконец, Василиса отняла ладони и устало опустилась на заботливо придвинутый Баюном стул.

- Я читал, что смерть кощеева должна быть в яйце, - задумчиво проговорил кот, допивая чай.

- Все правильно. Смерть кощеева и была в яйце. В ту войну мы его добыли, как и полагалось, на острове Буяне. Дела наши были плохи, Кощей победил бы, если бы мы не разбили яйцо. Отец думал, что после этого Кощей исчезнет куда подальше, но все оказалось куда интереснее...

- Временно позабыл о своих жутких планах, обосновался в Башне, - деловито покивал Баюн. - Тоже вполне себе... Ну, зато теперь мы точно знаем, что сначала было яйцо, а уж потом курица.

Габриэль с удовольствием ухватила кота за ухо и дернула со всей силы, наслаждаясь шипением и сдавленными ругательствами. Ей еще требовалось время, чтобы привыкнуть к полной свободе и ничем более не сдерживаемой силы, но все это могло подождать. Смерть, чья бы она ни была, не торопится, а приходит точно в установленный срок.