Клубок одиннадцатый, в котором врывается Балтийский ветер.

[admiralsgold]

Гавриил крепко спал, когда невидимые проникли в квартиру через форточку. Убаюканный пением Баюна, способным усыпить кого угодно, он не почувствовал бы их проникновения, даже если бы они ворвались во всем блеске своих возможностей. Тем не менее, Гавриил поежился, когда холодный ветер прикоснулся к его плечам, перевернулся на бок и только тогда проснулся, задев недавно зашитую руку. Открыв глаза, он не спешил менять положение, несмотря на боль. Конечно, он потерял свои сверхспособности, но интуиция у него осталась. Она-то и подсказывала ему, что в квартире что-то не так. Во-первых, в ней было тихо. Если бы Василиса оставалась здесь, Баюн непременно вел бы с ней какую-нибудь глупую беседу, потому что эта дура не в состоянии держать рот закрытым, никакого гипноза не надо, чтобы узнать, о чем она думает, и какие дурацкие переживания занимают ее. Если бы ушла только она, Баюн, конечно же, оставался бы рядом с ним. Гавриил не мог объяснить себе, почему так считает, но уверенность в этом была пока что самой сильной из тех, что он испытал в человеческом виде. Однако не было в квартире ни дуры-девчонки, ни Баюна. И при этом кто-то все-таки был, Гавриил спиной чувствовал это.

В его животе начал зарождаться страх. Стыдный, липкий страх, опускающийся сначала в мочевой пузырь и наполняющий его собой, а после парализующий ноги, так что чувствуется холод, расползающийся по ним, и слабость, делающая невозможным единственный шаг. Гавриил лежал на боку, больно прижав ноющую руку к дивану, широко раскрыв глаза, но не видя перед собой даже его обивки. Он чувствовал, как стекает по позвоночнику капля пота, и как высыхает из-за дуновения ветра. Форточка мерзко заскрипела. Гавриил зажмурился. Скрип мучил его уши. «Встань и закрой меня», - говорила форточка. – «Встань и закрой, чего ты испугался? Всего лишь открытое окно, в которое даже кот не пролезет». Успокаивая себя мыслями о том, что это всего лишь маленькая дверца в окне, Гавриил медленно перевернулся на спину, не открывая глаз. Добавив про себя, что он находится очень далеко от земли, и никто в квартиру влезть не мог, он перевернулся на здоровый бок. Медленно, очень медленно удалось ему раскрыть глаза и оглядеть комнату. Конечно же, она оказалась пустой. Облегчения это открытие, однако, не принесло, и Гавриил продолжал лежать, размышляя над тем, что же его беспокоит. Озарение снизошло под очередное дуновение ветра, заставившее форточку заскрипеть особенно мерзко. Он видел двумя глазами, и лицо больше не болело. Гавриил осторожно прикоснулся ладонью к щеке. Тонкий шрам рассекал ее, обходя глаз и рассекая бровь, но с тем, чем он был несколько часов назад, его нельзя было сравнивать. Лицо должно было выглядеть так, словно с момента ранения прошло несколько месяцев. Рука, тем не менее, оставалась в том же состоянии.

Гавриил нахмурился. Форточка оборвала длинный скрип и замерла на мгновение, после чего захлопнулась со всей силой, на которую была способна, и стекло в ней треснуло. Неприлично взвизгнув, Гавриил вскочил, запнулся о ковер и растянулся на полу, здорово приложившись носом. Одновременно с этим в комнате начало твориться нечто невообразимое. Спиной он чувствовал, как по квартире гуляет штормовой ветер, снося все на своем пути и сражаясь с самим собой. Распластавшись по полу, Гавриил пополз в сторону выхода. Миновав границу кухни, он услышал, как поднялся в воздух и рухнул, сломавшись, диван. Страх человеческий затмил все, что он помнил и знал, и Гавриил так и полз бы, стараясь слиться с полом, если бы не голос, который послышался ему в вое ветра этажом ниже. Этот голос он знал и любил, и он вывел его из плена человеческих иррациональных эмоций, заставив выпрямиться, ощупать нос и повернуться к буйствующему ветру позади. Вся меблировка чьей-то квартиры, включая шторы и портьеру, помещалась в центре комнаты, представляя собой модель Млечного Пути.

- Отставить, - спокойно сказал Гавриил, пытаясь придать голосу значительности. – Что за шуточки, офицеры?

Ответа не последовало, но мебель медленно поплыла к своим законным местам, шторы закрыли окна, и был устранен даже естественный беспорядок этого жилья. Зашипела газовая плита, возникла объемная медная джезва и кофемолка. Квартира наполнилась жужжанием и запахом свежесмолотых зерен. Гавриил не удивился бы, появись в квартире и очередной торт, но этого не произошло. Джезва опустилась на горелку, и Гавриил не сомневался, что кофе будет сварен именно так, как ему нравится: три раза довести до появления пены и снять, не дав закипеть. Он не мог поверить в удачу, выпавшую ему. Вероятность того, что невидимые смогут его обнаружить, стремилась к нулю, но они сделали это! Теперь он наконец-то был не одинок, теперь он наконец-то мог избавиться от Баюна или стать из пленника тем, кто диктует условия! Неожиданная догадка отразилась смятением на его лице, и Гавриил медленно поднялся, опираясь на ласковый ветер с ароматом гвоздики и кардамона: Южный.

- Что с Баюном? – спросил он тихо, так, чтобы слышал только ближний к нему офицер. – Он жив? Немедленно приведи его сюда, он нужен мне живым.

Южный ласково потрепал его волосы и исчез. Внизу что-то загрохотало, зашумело, послышалось хриплое мяукание, похожее на придушенный тигриный рев. Гавриил позволил молодым ветрам, не получившим еще определенного направления, отвести себя к столу и усадить. Он не сомневался, что они бы его и накормили, такое случалось раньше, но голода Гавриил не испытывал. Во всяком случае сейчас, когда обрел хоть какую-то силу, хоть какое-то влияние на происходящее. Он предвкушал, как разозлится Василиса, как начнет она распинаться относительно собственной исключительности. На лестнице послышались тяжелые шаги, отозвавшиеся в человеческом сердце Гавриила тревогой и новой волной липкого страха. Рука его, поднимавшая кофейную чашечку, дрожала, как и та, которой он держал блюдце. Звук чеканных генеральских шагов, с каблука на носок, неожиданно гармонично сочетался со звенящим фарфором. Дверь квартиры открылась, и на пороге появился Баюн, едва державшийся на ногах, а за ним… За ним Гавриил отчетливо видел Балтийский ветер, но не испытывал радости по этому поводу. Ветер втолкнул кота в комнату, после чего тот рухнул, как бесформенный кулек, и по полу начала медленно растекаться темная густая жидкость, пропитавшая часть шарфа. Гавриил вскочил, уронив чашку и ошпарившись горячим напитком, но не заметив этого. Балтийский ветер угрюмо смотрел на него из-под широких бровей, сведенных к переносице, и взгляд его, и в лучшие времена не отличавшийся легкостью, в этот раз был подобен удару молота.

- Кошка, - сказал ветер, расстегивая мундир, сшитый по образцу офицерского мундира Преображенского лейб-гвардии полка. – Книги в квартире нет. Желаете, чтобы я продолжил выяснять, где она?

- Нет! – Гавриил с неожиданной для себя силой ударил кулаком по столу, отчего посуда на нем подскочила и обиженно зазвенела. – Как ты вообще посмел сотворить подобное, не получив на то моего разрешения?! Немедленно приведи его в чувство!

Брови Балтийского нахмурились еще больше. В комнате неожиданно стало так темно, что впору было включать электрическое освещение. Забарабанил по окнам мелкий раздраженный дождь. Тем не менее, ослушаться ветер не посмел. Снял с бедра флягу с живой водой, носком сапога перевернул Баюна на спину, каблуком ослабил шарф и плеснул воды на его шею, не пролив ни капли мимо раны. Баюн захрипел, закашлялся, забарахтался на полу. Балтийский ветер гадливо поморщился и отступил, сложив руки на груди и внимательно глядя на Гавриила. Всем своим видом он выражал неудовольствие и неодобрение, но вслух его не высказывал. Он вообще был немногословен, и Гавриил не мог припомнить ни одной отвлеченной беседы с ним. Впрочем, он вполне мог забыть об этом. Прошло всего несколько дней, но он забыл слишком многое. И слишком многое не мог уже сделать.

- Отчитывайся, - буркнул Гавриил, усаживаясь за стол и подставляя ладонь для нового блюдца с новой чашкой, наполненной ароматным кофе.

Он хотел броситься к Баюну, хотел помочь ему встать, хотел извиниться за произошедшее, но знал, что этого делать не стоит. Во-первых, Баюн, скорее всего, только разозлится. Во-вторых, такое поведение могло окончательно разозлить ветер, а это означало бы большие неприятности. В гневе Балтийский не знал удержу, и разрушительная его сила порой бывала направлена в сторону соратников.

- Я следовал за вами с момента вашего отбытия, - хмуро проговорил Балтийский ветер. – Наблюдал за развитием ситуации, и вмешался, когда счел необходимым. Более раннее вмешательство ничего бы не дало: где Книга вы не знали, а Баюн мог привести к ней. Я рассчитывал на быструю операцию, но женщина сбежала. Впрочем, ею занимаются, скоро она будет здесь.

- То есть, вмешиваться, когда он рвал мне лицо, не надо было, - хмыкнул Гавриил. – Истинный невидимый офицер. Всегда рад насладиться моей болью.

- Ситуация не представляла опасности для вашей жизни, - дипломатично ответил офицер. – В данный момент я – главнокомандующий невидимыми силами Небесного Королевства, а не ваша нянька.

- Ты? – искренне удивился Гавриил. – Помнится, вы командовали совместно с Южным, что изменилось?

- Ситуация, - Балтийский позволил себе улыбнуться, и улыбка его Гавриилу очень не понравилась.

Балтийский и Южный были близнецами, созданными из одного воздушного потока, но с диаметрально противоположными характерами. Южный был справедливым и снисходительным, к нему обращались во всех затруднениях, и каждое он был способен решить, не доводя конфликт до вышестоящего начальства. В бою он предпочитал создавать нерушимый заслон, служа живым щитом для шести братьев – небесных генералов. С ним Гавриил провел множество приятных дней, наполненных прогулками по тверди и разговорами на самые разные темы: Южный ветер отличался любопытством и тягой к самосовершенствованию. Балтийский же был жестоким и холодным, как и направление, которое он избрал для себя. Он карал, зачастую не разбираясь, кто прав, кто виноват. Затрудняясь определить сторону, виноватую в большей степени – карал обоих. В бою он часто действовал голыми руками, но из оружия остановился на парных клинках, один из которых был его собственным, а второй был пожалован самим Гавриилом за головокружительные успехи при захвате Асгарда. Балтийский ветер был непревзойденным тактиком, но искусство стратегии оставалось для него слишком сложным. Он легко исполнял любую поставленную перед ним задачу с изяществом, достойным занесения в Книгу, но общая цель ускользала от него, масштабно мыслить он не мог и не хотел. Южный же, напротив, был хорош в планировании операций и назначении маленьких побед для каждого. Поражений он не знал, несмотря на то, что сам в бою предпочитал не участвовать. Поэтому, когда предыдущий главнокомандующий невидимыми силами Небесного Королевства отдал свою душу ветру, решено было назначить на это место их обоих, и до сих пор это решение оправдывало себя, и удовлетворяло близнецов. Но теперь во взгляде Балтийского ветра читалось пренебрежение, какого не бывало никогда раньше. Присутствия Южного ветра Гавриил больше не ощущал.

- И что же такого с ситуацией? – нарочито безмятежно поинтересовался Гавриил. – Я вижу, у тебя все под контролем, так чем же тебе мешает Южный?

- Я временно отстранил его от командования. Подчеркиваю, временно, чтобы у вас не сложилось неверного впечатления. В сложившейся ситуации он не способен грамотно руководить имеющимися у нас силами. Я хотел бы немного прояснить, если вы позволите.

Гавриил подавил желание выразить свое удивление, сохраняя безмятежное и немного рассеянное выражение лица, какое появлялось каждый раз, как заходил разговор о военных операциях. Этот защитный механизм выработался у него за тысячелетия войны и сотни вылазок, не одобренных отцом, но прикрываемых Южным. Выражение лица Гавриила говорило: «мне совершенно не интересно, что ты хочешь мне сказать, всё это только утомляет меня». Но на деле любопытство раздирало его изнутри. Балтийский за всю свою жизнь не сказал столько слов, сколько извлек из себя теперь, и Гавриил хотел знать, в чем причина. Поэтому он величественно кивнул и откинулся на спинку стула, прихлебывая остывающий кофе.

- Итак, - Балтийский перешагнул через кота и взмахнул руками, заставив взлететь тяжелый письменный стол. – Извольте представить, что стол – это Королевство. Здесь у нас северная граница, и пятнадцатью километрами ниже находится территория Бессмертного. Здесь у нас граница Южная, и под ней находится территория Люцифера. Между ними – многие километры, которые, однако, легко преодолеть за мгновение, если задаться такой целью. А Бессмертный, если позволите, задается. До меня дошли лишь слухи, но в сложившейся ситуации этого достаточно. Итак, что вижу я.

Стол с треском разломился ровно посередине, после чего сложился пополам, но не остановился на этом, продолжая разлетаться в щепки. Гавриил вздрогнул от неожиданности, но взгляд Балтийского ветра был так же спокоен и сумрачен. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он уничтожал предмет меблировки. Закончив, он взмахом руки отправил остатки к ногам Гавриила.

- Я достаточно понятно объяснил?

- Почему ты считаешь, что Люцифер будет участвовать в этом?

- Потому что он предатель. Но не это главное. Как видите, остатки стола лежат на полу у ваших ног. Но что есть пол в нашем случае? Куда упадет все это великолепие?

- Ты слишком разговорчив сегодня, - недовольно пробурчал Гавриил. – От этого у меня разболится голова.

- У нас всех разболится голова, если мы не остановим всё это как можно быстрее.

- Ну так останавливай, чего ты от меня хочешь?

- Я хочу разрешения использовать те методы, которые я сочту необходимыми. Я хочу обещания, что вы не станете вмешиваться и подвергать свою жизнь опасности, поскольку я не смогу одновременно воевать и заниматься вашей защитой. Я в курсе вашей ситуации, и для вас будет лучше оставаться здесь, пока все не закончится. Я приложу все усилия для того, чтобы защитить Королевство и освободить короля.

Гавриил поставил опустевшую чашку на стол и задумался. Балтийский смотрел на него мрачно и требовательно. Хоть слова его и были просительными и учтивыми, в его тоне не было ничего, похожего на просьбу. Скосив глаза, Гавриил перехватил взгляд Баюна, остававшегося на полу. Итак, перед ним стоял выбор: дать разрешение, которое было лишь протокольной видимостью, чтобы впоследствии избежать преследования за нарушение небесного закона, или довериться Баюну и постараться решить проблему самостоятельно.

- Нет, - сказал Гавриил, решительно посмотрев в лицо Балтийского ветра. – Я не дам тебе такого разрешения. Вместо этого ты будешь сопровождать нас. Бессмертный ни на кого еще не напал, но нападет, если его спровоцировать. Если мы сделаем вид, что сдаемся, он купится на это. Посмотри на меня. Я жалок. Но с тобой у меня есть шанс. Он не будет знать, что я не один. Все получится.

- Вы взбалмошны и избалованны! – рявкнул Балтийский. – Это не игры! На кону стоит множество жизней!

- Это становится общественным мнением, - улыбнулся Гавриил. – И я тоже могу умереть, так что не упрекай меня в беззаботности. Поверь, сейчас судьба человечества волнует меня как никогда раньше. Но я действительно считаю, что вариант, предложенный тобой, приведет нас к еще большим трудностям. Если бы ты не отстранил Южный, он сказал бы тебе то же самое.

- Потому и отстранил, - Балтийский поправил мундир, проверил состояние каждого из мечей, наличие живой и мертвой воды и содержимое сумки. – В таком случае я покидаю вас. Оставляю вам… троих рядовых. С таким количеством Южный, пожалуй, справится. Я не могу и не стану мириться с вашей вопиющей некомпетентностью. В отсутствие иного выхода, я беру командование на себя.

- Куда ты пойдешь? – Гавриил поднялся и сделал несколько шагов, остановившись на минимально дозволенном расстоянии от ветра. – Что ты станешь делать? Вставлять нам палки в колеса? Доказывать мне, как я не прав? Опомнись, прошу тебя, ты всех нас погубишь своим карьеризмом. Ты что же, думаешь, я не понимаю, чего ты хочешь?

- Рассчитываю, что понимаете и успеете связаться со мной в случае, если передумаете. До того, как Бессмертный вынет из вас душу на обломках нашего дома.

- Я вот лежу и думаю, - подал голос Баюн. – А знает ли он твой секрет?

- Замолчи! – Гавриил ударил кота ногой так сильно, что, наверное, сломал ему нос. – Заткнись, кошара бездомная! Сгною тебя, ирода, на шапку пущу! Косточками в зубах ковыряться стану!

Ловко избежав последующих ударов, Баюн немыслимым образом извернулся и встал позади Балтийского ветра, перекрыв Гавриилу доступ к собственному телу. Хитрое выражение его лица не обещало ничего хорошего. Гавриил припомнил такие ругательства, о каких человечество давно позабыло, бился о неприступную грудь ветра всеми доступными частями тела, но Баюн все равно наклонился и зашептал что-то ветру в ухо, не сводя с Гавриила горящего взгляда желтых шкодных глаз. От услышанного зрачки Балтийского ветра расширились, почти закрыв радужку, но на этом его реакция закончилась, и Гавриил не мог понять, удивился ли он, разозлился ли, расстроился ли, или, напротив, обрадовался, во что, зная его, верилось слабо.

- Если ты сказал это, рассчитывая, что я останусь, то глубоко ошибся, - сказал коту, наконец, ветер. – Твоя информация ничем не подтверждена, и я не вижу причин…

- Отпустите меня! Отпустите меня немедленно!

- Принесли черти ведьму поганую, - злобно прошипел Гавриил, сжав кулаки и стараясь не смотреть в сторону бьющейся на пороге Василисы, едва сдерживаемой силами невидимых солдат. – Сложно было ее потерять где-нибудь, что ли?!

И, наверное, было что-то такое в его взгляде или голосе, что Балтийский передумал. Сжал переносицу пальцами, потер, прикрыв глаза, вздохнул тяжело, расправил плечи и пересек комнату чеканным шагом, заняв единственное кресло в квартире. Легким жестом расставил мебель по местам, отпустил солдат, сдерживавших Василису, и взглянул на нее фирменным тяжелым взглядом, отчего та сразу же замолчала и смущенно потупилась. Он, по-видимому, намеревался начать суровую отповедь, но внезапно схватился за голову, и лицо его приобрело страдающее от невыносимой боли выражение. Подобное происходило и с остальными, в комнате поднялся такой ветер, что разлетелись оконные стекла. Гавриил не понял, как оказался за спиной Баюна вместе с Василисой, которая тут же испуганно прижалась к нему, будто считала, что он может ее защитить. Когда все утихло, и Балтийский отнял руки от головы, во взгляде его читалось раздражение.

- Связи с Королевством больше нет, - констатировал он, тяжело дыша и с неприкрытой ненавистью глядя на Гавриила. – Мы опоздали.