Клубок шестой, в котором трамвай взлетает.

[admiralsgold]

Правом проезда в общественном человеческом транспорте пользовались только боги и богини, а также небожители. Всей прочей волшебной шушере, к коей относился и Баюн, доступ в человеческий транспорт был закрыт. Это, конечно, нисколько не мешало им нарушать данный запрет, но расправа, как правило, наступала быстро и решительно. Так, за проезд в автобусе Баюн должен был быть наказан, едва он покинул бы салон. Но, так как на какое-то время автобус силами Самаила с карты исчез, наказания не последовало. Войдя в режим чрезвычайной осторожности, ничего подобного Баюн себе позволить больше не мог, поэтому решено было воспользоваться специальным транспортом. Таковой имелся в каждом городе и практически ничем от человеческого не отличался, разве что пассажирами и условиями проезда. Пребывание в таком транспорте было бесплатным для каждого волшебного существа, при условии, что у него имелась регистрационная карточка. Нет регистрационной карточки – нет проезда вовсе. Данное требование обуславливалось огромным количеством расплодившихся нехов, о происхождении которых было мало что известно. Старожилы разводили руками, сетовали на смутные времена и полную неопределенность. Небесный ОМОН вылавливал мелких сущностей мешками, изничтожал, а они плодились как головы Горыныча. Были среди них безобидные, их старались не трогать, но иногда цепляли во время облавы. Такие редко появлялись снова. А попадались и вовсе жуткие, от которых даже у Баюна по спине пробегали мурашки. О них разговор особый.

Сама аббревиатура «НЕХ» появилась именно для обозначения сущностей, о происхождении которых никто ничего путного сообщить не мог. Расшифровывается она не очень-то благородно, зато, по русской традиции, так точно, что ни добавить, ни убавить. Основной мыслью этой емкой аббревиатуры является «неведомо откуда взявшееся нечто», выраженное в более свободной форме. Нехи подразделяются на множество категорий, однако регистрационные карточки ввели именно из-за последней, самой жуткой. Если происхождение мелких нехов с горем пополам выяснить удавалось, то эти возникали буквально из ниоткуда. Казалось, будто они вываливаются из какого-то нового среза, о котором ни богам, ни небожителям не было ведомо. Чаще всего вид они имели препоганый. Неестественно длинные, с острыми зубами, часто без носа и глаз, одним своим видом они могли свести в могилу особо впечатлительного человека. Зависая за окнами верхних этажей, они скребли по стеклу когтями или шлепали мокрыми ладонями. Караулили припозднившегося человека у мусоропровода. Звонили в дверь посреди ночи и голосами знакомых просили впустить их, и, если хозяин открывал дверь, больше о нем не было ни слуху, ни духу. Какие-то поглощали человеческие души, оставляя пустую оболочку пускать слюни в ближайшей психушке. Какие-то поглощали человеческие тела, иногда чисто, а иной раз и оставляя за собой столько следов, что бывалых следователей выворачивало наизнанку. Какие-то нехи преследовали исключительно детей, какие-то – только взрослых. Регистрационные карточки ввели в тот черный день, когда эта категория нехов переключилась и на волшебных существ. Несколько раз выловили русалок с обглоданными хвостами, живых еще в достаточной степени, чтобы рассказать о том, кто на них напал. Пропало несколько припозднившихся ведьм. Пара избушек до сих пор зияла в глубине лесов слепыми глазницами окон и вырванными с мясом дверьми.

Баюн не знал, защищен ли его старый схрон от подобного рода сущностей. В то время, когда подвал только оборудовался для временного пребывания, их еще не существовало в природе. Но теперь с каждым часом наступления темноты Баюну становилось все беспокойнее и беспокойнее. Он не мог выйти из подвала днем, поскольку был уверен в том, что его тут же сцапают либо свои, либо небожители. Оставалось дожидаться вечера и не подавать виду, что его что-то беспокоит.

Осенью темнеет рано, поэтому уже в начале седьмого Баюн включил в подвале свет. Зажужжала единственная лампочка, позаимствованная еще из лаборатории Лодыгина и потому горевшая неохотно и плохо. Лампочка не горела бы вовсе, если бы не волшебство, которым она была усилена еще в момент первой встречи с кошачьими лапами. Волшебствовать повторно Баюн опасался, и потому приходилось довольствоваться тусклым неровным светом и раздражающим жужжанием. В воцарившемся полумраке заплясали по стенам тени. Электричество должно было добавить помещению уюта, но произошло прямо противоположное. Гавриил плотнее запахнулся в шинель.

- Будем выдвигаться ближе к десяти, - сказал Баюн спокойным и уверенным тоном. – Отсюда ходит наш трамвай. Доедем до метро, там дождемся нашего вагона, а там уже видно будет.

- Почему мы не можем выйти сейчас? – спросил архангел глухо, не отнимая подбородка от колен. – Почему нам надо ждать какого-то вашего трамвая?

- Потому что ты можешь передвигаться как угодно, а я нет, - терпеливо пояснил Баюн. – Нам надо соблюдать осторожность. Ты, друг мой, очень многое пропускаешь, сидя на облаке и болтая ногами.

- Вовсе я не сижу на облаке.

- Тем хуже для тебя, - задумчиво проговорил Баюн. – Помолчи.

Острый кошачий слух уловил какое-то движение снаружи. Схрон находился в месте заброшенном, где мог бы так шаркать ногами лишь редкий бездомный. Медленно поведя ладонью в воздухе, словно проводя по невидимому стеклу, Баюн заставил лампочку бесшумно погаснуть. Архангел встрепенулся и замер, уподобившись каменному изваянию. Баюн взобрался на стул с ногами и замер, приняв позу, из которой мог броситься на незваного гостя в любой точке помещения. Взгляд его был прикован к маленькому окошку, за которым моросил дождь. Баюн прекрасно видел в темноте, как и полагается любому, даже самому обыкновенному, коту. Неподвижность архангела сменилась мелкой дрожью, то и дело поворачивался он к окошку, куда смотрел кот, пытаясь разглядеть, что там происходит. В воцарившейся тишине шаркающие шаги за окном были очень хорошо слышны. Наконец, Гавриил не выдержал и подполз к стулу, вцепившись в кошачьи ступни холодными пальцами. Баюн едва не зашипел от боли, но страх архангела был ему понятен. Он уже видел такой ужас, и знал, что Гавриил сейчас вряд ли отдает себе отчет в том, что делает. Темнота за окном сгустилась, и стало видно широкие босые ступни сероватого цвета.

- Никак утопец, - прошептал Баюн, успокаивающе проводя по рукам Гавриила хвостом. – Здесь река рядом, ничего удивительного.

О том, что никакой уважающий себя утопец не покинул бы места своего утопления, Баюн предпочел не распространяться. Гавриил и так дрожал до стука зубовного, а его бледное лицо пугало кота больше, чем нечто за стеклом. Точно такое же лицо он видел у Самаила, когда того достали из петли в номере какой-то гостиницы. В кошачьем мозгу судорожно забилась мысль. Завязались узелочки, проставились галочки напротив совпадающих пунктов, и Баюн внешне спокойно оглядел подвал, прикидывая, чем он будет отбиваться от твари или с какой стороны из подвала лучше выбраться. Возможные пути изнаночной стороны светились для Баюна ровным изумрудным светом, и все они вели в места, не предназначенные для бегства от неха, и неха особенного, охотящегося исключительно за ангелами, превратившимися в людей. С одной стороны такая избирательность во вкусах импонировала Баюну. С другой – он чувствовал во всем этом некий подвох, какое-то двойное дно, и он не был бы собой, если бы не попытался до этого дна докопаться. Со стороны окна послышалось дыхание с характерным присвистом и влажные шлепки: существо шарило мокрыми ладонями по стене в поисках прохода. Гавриил подтянулся и спрятал лицо на коленях Баюна. Кот рассеянно провел рукой по непривычно коротким человеческим волосам, намурлыкивая успокаивающий мотив. Существо двигалось вдоль стены, вскоре ноги его исчезли, а это значило лишь, что рано или поздно оно дойдет таким образом до двери. Когда шлепки послышались с потолка, Баюн понял, что настало время прощаться со схроном. Гавриил уже не дрожал, зато издавал теперь звук, похожий на сдавленный хрип. Вдоволь насладившись видом архангела, напуганного практически до обморока, Баюн щелкнул пальцами и перенесся вместе с ним на трамвайную остановку неподалеку от схрона.

На остановке было намного уютнее. Во-первых, горело сразу несколько фонарей, освещая пространство ровным и теплым светом. Во-вторых, остановка оказалась новенькой, с крышей, под которой можно было спокойно опуститься на лавочку и дождаться трамвая. Обернувшись, Баюн окинул внимательным взглядом темную громаду покинутого строения. Пережиток революционной эпохи, оно было разрушено почти до основания. Виден был лишь сохранившийся первый этаж и половина второго, кое-где стремились к небу балки и несущие стены. Даже острое кошачье зрение не позволяло разглядеть с остановки, что делалось на первом этаже, но Баюну показалось, что он видит, как передвигается по комнатам тень. На этаже почему-то горел свет. Несколько раз показалась в окне человеческая фигура. Когда свет замигал, Баюн отвернулся. Он знал, что там происходит. Не добравшись до очеловечившегося архангела, нех решил перекусить бродягами, заночевавшими в заброшенном здании. Гавриил в сторону здания, на свое счастье, не смотрел.

- Ну и что это было? – нарочито весело поинтересовался Баюн. – Утопца испугался, как маленький. Ты, наверное, удивишься, душа моя, но здесь много таких шастает, всех и не упомнишь.

- Это был не утопец, - твердо возразил Гавриил. – Я понятия не имею, сколько тут «таких» шастает, но это был не утопец. И не упырь. И не лярва. И не кикимора, и не домовой, если уж на то пошло. Я достаточно долго обладал Книгой, чтобы понимать, с чем имею дело. Скажи мне, кот Баюн, ты боишься темноты?

Баюн промолчал, потому что подошел трамвай, и он завозился, выуживая регистрационную карточку из внутреннего кармана чужого пальто. Войдя в салон, архангел тут же занял место у окна, отвернулся и стал смотреть в проплывающий мимо темный город. Предъявив карточку сонной ведьме-кондуктору, Баюн сел рядом и, спустя пару остановок, заговорил:

- Посмотри вокруг, мой очеловечившийся друг. Посмотри на всех этих добропорядочных граждан. Позади нас только что сел леший, замучивший и съевший за свою жизнь более десяти тысяч человек. Рядом с ним ведьма. Не яга, а самая обыкновенная колдунья. Ступы у нее нет, поэтому она ездит на трамвае. В свободное от порчи, сглаза и прочей мерзости время. А вот у нас домовой. Он свел с ума сотни жильцов, а последнего сожрал. Посмотри, посмотри. Видишь? Он из зубов вычищает остатки мяса. Каждый день рождаются новые люди, и проблема перенаселения до сих пор стоит ребром, потому что новые территории они осваивать не хотят, а хотят жить в мегаполисах и кушать черную икру. Вот они, труженики большого города, избавляющие Петербург от лишних людей. С вашего, так сказать, разрешения. Ты думаешь, они позволят этой гадости кормиться на их территории? Как же, сожрут с потрохами и не подавятся.

- Ты зачем мне все это говоришь? – устало и немного грустно поинтересовался Гавриил. – Ты думаешь, я до сих пор не знал о том, что вы здесь творите? Знал. Это я заставил отца сохранить жизнь вашим королям и вам заодно. Часть экосистемы, говорил я. Неоценимый ущерб, говорил я. Но тогда я, как ты верно заметил, сидел на облаке. А сейчас я человек, от меня пахнет человеком, я хочу есть, как человек, я устал, я хочу спать, мне холодно и еще мне очень страшно, но даже здесь, в этом старом тарантасе, наполненном нечистью всех мастей, мне не так страшно, как было в подвале с тобой и этой жутью. Нет, Баюн. Говори, что хочешь, но твои товарищи боятся этой гадости так же, как я.

Гавриил снова отвернулся к окну, и в вагоне воцарилась тяжелая тишина. Слышен был стук трамвайных колес, дробь дождя по стеклу, сдержанный мат водителя, едва не сбившего старушку, переходящую пути в неположенном месте. Баюн с вызовом оглядел весь салон, и ему ответили подозрительные и настороженные взгляды. Кот шевельнул ухом. Какой-то посторонний звук вклинивался в естественный набор трамвайных звуков. Какой-то знакомый, но не нужный здесь и сейчас звук. Как шлепанье босых ног по паркету. Баюн вытащил из кармана пальто чужие часы и взглянул на время. Стрелка часов медленно приближалась к девятке. Ночь еще даже не началась. Покосившись на Гавриила, Баюн с удивлением отметил, что тот выглядел неожиданно спокойно. Наверное, его человеческий слух не мог расслышать этого шлепанья, как не слышали его и остальные пассажиры, только предчувствовали что-то и потому насторожились. Баюн встал и уверенно прошествовал к двери, отделявшей кабину водителя от салона. Вскрыв замок когтем, проник в кабину, безболезненно удалил водителя из сидения, запер дверь и занял его место. Трамвай дернулся, подпрыгнул и остановился, недовольно урча. Как им управлять, Баюн не знал. В дверь стучались, угрожая расправой. Сидя на водительском месте и тоскливо оглядывая панель управления, Баюн рассчитывал лишь на то, что кто-нибудь догадается вызвать небожителей. Но, судя по возрастающему шуму из салона, пассажиры решили расправиться с ним собственными силами. Шлепание становилось громче, но возмущенная нечисть не слышала его. Баюн наклонился к микрофону, нажал на кнопку и произнес спокойным и уверенным тоном:

- Уважаемые пассажиры, просьба занять свои места и закрепить легко бьющиеся предметы. Наш вагон следует куда подальше со всей возможной скоростью. Просьба не бегать по салону, не кричать и не эмоционировать. Немного вашей магии не повредит.

Успокоив таким образом разбушевавшуюся нечисть, Баюн неожиданно для самого себя перекрестился и послал мощный телепатический импульс, нацеленный на небесного короля. Весь режим ограниченной функциональности и незаметности летел в бездну, но отвратительный шлепающий звук неотвратимо приближался, и Баюн внезапно понял, что не может позволить этой твари влезть в трамвай и сожрать сначала всех пассажиров, а уж потом Гавриила, который к тому моменту превратится в бледную тень самого себя и станет легкой добычей. Небесный король ответил быстро. В голосе его, колоколом звучащим в лихорадочно соображающей голове Баюна, слышалось плохо скрываемое раздражение и что-то еще, не поддающееся идентификации. Твой брат со мной, - подумал Баюн, стараясь окрасить свою мысль в максимально спокойные оттенки. – Но скажи-ка мне, орел, доводилось ли тебе водить трамвай? Оказалось, что доводилось. Голос небесного короля спокойно поинтересовался моделью вагона, удовлетворился сбивчивым и путанным описанием его внешнего вида, обругал Баюна последними словами, но смилостивился и стал диктовать, что делать. Для удобства Баюн врубил громкую связь: теперь голос Михаила доносился из динамиков в вагоне. Нечисть мгновенно успокоилась и перестала ломиться в дверь. Баюну хотелось надеяться, что голос короля успокоит и Гавриила, который должен был уже почувствовать приближение твари.

- Зажми педаль безопасности, чтобы поднять башмаки рельсового тормоза, - вещал Михаил. – Тебя тряхнет, это нормально. Проверь направление реверса…

- Направление чего? – раздраженно спросил Баюн. – Я впервые в кабине, ты можешь нормально объяснять?!

- Я не спрашиваю тебя, с чего ты туда полез, так что не наглей. Такой паз со стоповой ручкой, реверс должен быть направлен вперед, если тот, кто сидел там до тебя, не додумался изменить его положение.

- Вроде бы… всё нормально, - нерешительно ответил Баюн, устраиваясь поудобнее и готовясь к основным сложностям.

- Хорошо. Разгонять будем плавно, может выбить АВ-1.

- Я не спрашиваю, не спрашиваю…

- Молодец. Контроллер на ноль.

- Есть контроллер на ноль.

- Маневровая четыре секунды.

- Есть маневровая.

- Х-1 и сразу же маневровая, должен быть толчок, держи две секунды, переходи на Х-1, теперь на маневровую. Ты живой?

- Да, это же не самолет, - нарочито беспечно ответил Баюн, у которого от ответственности вспотели ладони.

- Если я правильно помню, то ваш специальный транспорт и такое может, но я не знаю, как его поднять. Выводи пусковые реостаты на Х-1, дай прокрутиться реостатному контроллеру и проверь стрелку амперметра. Все хорошо?

Трамвай медленно катился вперед. Его больше не трясло, и Баюн счел это добрым знаком. Скорость движения, конечно, не позволила бы оторваться от твари, свет в салоне уже начал мигать, а это значило, что в скором времени существо переместится в трамвай, и тогда уже ничего нельзя будет сделать. Кот запрещал себе думать об этом, Михаил не должен был узнать, что пассажирам грозит опасность, поэтому Баюн деловито постучал по амперметру когтем, не дождался реакции и как мог спокойно ответил:

- Вроде да. Теперь что? Мне нужно уехать как можно быстрее.

- Теряюсь в догадках относительно того, кто вообще пустил тебя за ручки, - сварливо отозвался голос. – Это трамвай, а не феррари, о какой быстроте может идти речь? Тем более такая модель! Вот если б ты додумался угнать…

- Ваше величество, - нетерпеливо перебил Баюн.

- Да теперь-то все просто, выводи на Х-3 до упора и катись себе со всей возможной скоростью.

Баюн старался перевести ручку со всей возможной плавностью, но тварь неожиданно прилепилась к заднему стеклу своими огромными влажными руками, вагон ощутимо тряхнуло, и ручка уперлась в странное значение.

- Михаил, ты еще здесь? – Баюн обратился к королю по имени и запоздало испугался.

- Да, я жду, пока ты скажешь, что все нормально, и ты не слетел с первой же стрелки.

- Михаил, я тут дернулся, в общем… Скажи, а что такое А-15?

Михаил молчал. Слышно было, как скрежещет тварь зубами по трамвайному стеклу и как тонко подвывает от страха ведьма, сидевшая напротив Гавриила. Его самого слышно не было, и Баюн не знал, хорошо это или плохо. Торопить короля с ответом он опасался. Лампы жужжали и гасли через одну. Вагон затрясся. Казалось, что он намеревается развалиться прямо здесь и сейчас. Послышалось дребезжание стекол и отборнейший мат водителя, который, видимо, уже сообразил, в чем дело.

- Я генерирую ток непосредственно в цепь, - послышался тихий голос небесного короля. – Сейчас у тебя упадет пантограф. Не вздумай отпускать педаль безопасности. Найди что-нибудь, что сойдет за штурвал. Насколько я могу видеть, твой вагон для полетов не приспособлен, поскольку кто-то спер необходимые запчасти.

- Можешь видеть? – Баюн заозирался, но не увидел ничего, кроме темноты и пустых улиц.

- Я смотрю в блюдечко с наливным яблочком. Когда ты думал сказать мне о том, что к вам прицепилась какая-то гадость?

- Конечно же, никогда, - фыркнул кот. – Подумаешь! Ну, прицепился какой-то мелкий нех…

- Я не могу сейчас прибыть, - обманчиво спокойный голос Михаила едва пробивался через шипение в динамиках. – Но будь уверен, когда я доберусь до тебя…

Шипение сперва стало совершенно невыносимым, а затем внезапно прекратилось. Как и любой звук из динамиков. Баюн остался один на один со звоном разбившегося стекла, воплями пассажиров и отчаянным стуком в водительскую дверь. Вагон снова тряхнуло, из-под колес посыпались искры. В отсутствие Михаила на связи, Баюн не мог определиться с тем, насколько это плохой или хороший знак, и надеялся лишь на то, что король продолжал посылать ток в цепь, о которой Баюн имел весьма смутное представление. Трамвай натужно взревел и как-то странно, кособоко подпрыгнул, вследствие чего кот прикусил язык и прищемил хвост. Дверь в кабину раскрылась, впуская Гавриила с ломом наперевес.

- Я нашел штурвал, - спокойно сказал он, закрывая за собой дверь, в проеме которой Баюн успел увидеть тварь, заполнившую собой половину вагона, изо рта ее торчала чья-то дергающаяся нога. – Мне не попасть на крышу из салона, так что я вылезу отсюда.

- Детка, ты такая смелая, это меня заводит, - процедил Баюн сквозь зубы. – Страх побежден, мои колени больше тебе не нужны?

- Нет, я в ужасе, детка, но без меня ты не взлетишь. К тому же, Михаил в плену, и я должен придумать, как это исправить, а на воздухе мне думается лучше.

- Михаил в плену?! – взвыл Баюн. – Как, как ты это понял?!

- Он сказал, что не может прибыть, хотя знал, что я здесь и подвергаюсь опасности.

- Он изгнал тебя!

- Он мой брат.

Лицо Гавриила, ставшее после стрижки почти точной копией лица Бессмертного, внезапно потемнело от сдерживаемого гнева. Это было хорошей альтернативой страху, поэтому Баюн весело фыркнул, подогревая злость архангела. Гавриил выбил ломом лобовое стекло и ловко выскочил из кабины. Через несколько долгих минут трамвай снова кособоко подскочил, после чего, наконец, послышался звук падающего пантографа. Вагон оторвался от рельсового полотна и тяжело, неохотно поднялся в воздух. Баюн моргнул и взглянул на нити, ведущие через изнанку Петербурга. В сложившейся ситуации было глупо продолжать обижаться на Самаила, поэтому он решительно выцепил линию, горевшую синеватым светом, и прокричал в разбитое окно:

- Держи курс на Малую Морскую!