Клубок третий, в котором нити переплетаются.

[admiralsgold]

Известия о том, что назревает большой переполох, застали Кощея Бессмертного в цветнике. Когда блюдечко, по которому беспрерывно каталось наливное яблочко, заговорило, хозяин Черной Башни выдирал очередной сорняк. Сорняк упирался, и от прилагаемых усилий Бессмертный знатно вспотел. В его части леса, несмотря на сентябрь, солнце припекало по-летнему. За время, проведенное в саду, Кощей окончательно избавился от аристократичной бледности, приобретя красивый медный оттенок. По причине жары волосы, которые Бессмертный полагал главным своим достоинством, были коротко острижены и уложены в творческом беспорядке. Остриженные пряди Кощей приладил к шлему, который надеялся никогда не надеть, но все равно полировал каждое утро. Черная Башня должна была быть готова к предстоящей женитьбе. Кощей знал, что Баюн будет тянуть до последнего, и позволял себе отдыхать каждый час по пятнадцать минут. За это время он умудрялся замесить тесто, поставить пирог в печь, вынуть пирог из печи, перекусить, починить стул с шатающейся ножкой и много чего еще. Перемену деятельности Кощей Бессмертный полагал лучшим отдыхом.

За века, проведенные в полном одиночестве, Бессмертный превратил свой участок леса в последний оплот сказочности. Сад Ирий давно мимикрировал под Александровский, и не было в нем больше той красоты, которую Бессмертный помнил и на которую заглядывался. Все говорили ему, что надо идти в ногу с прогрессом и вливаться в человеческое общество, но Кощей не хотел вливаться. Кощей хотел жить в своей башне, возделывать свой сад, питаться его плодами и обучать воинов, которых к нему присылалось с каждым годом все меньше.

По причине малочисленности боги давно пересмотрели свое отношение друг к другу, переженились, наплодили детей и перебрались в человеческие дома, устроились на человеческую работу. Даже кредиты брали, хотя запросто могли наколдовать себе что угодно из обычной деревяшки. При таком отношении самое захудалое воспоминание о богах в умах человеческих вскоре могло быть стерто, что Кощея не устраивало совершенно. Поэтому он всеми правдами и неправдами затаскивал в свою башню подходящих женщин. Пророчество гласило, что его Книга находится у одной из них, но у которой – Кощей не знал. Знал только период, в который нужная ему женщина «по земле ходить будет». Однако время шло, менялся мир, менялись боги, менялись и женщины. Последняя никак не хотела верить, что волшебство существует, любому действию Кощея находя объяснение. Поверить в то, что Книга могла оказаться у подобной барышни, было совершенно невозможно, так что даму пришлось отправить восвояси, даже не прибегая к коррекции сознания. Бессмертному страшно было представить, что ждет его теперь, но ждал и надеялся, потому что новости, приходящие из мира, были печальными.

«Вот и еще один очеловечился», - говорил Кощей самому себе, когда блюдечко возвещало о том, что какой-нибудь захудалый божок женился-таки на человеческой даме и даже отказался от бессмертия по причине великой любви. Чаще всего обещания потом брались назад, королевство смотрело на все эти действия сквозь пальцы. Но сама формулировка Кощея чрезвычайно злила. Дело было в том, что была у Кощея тайна, о которой не должна была знать ни одна живая душа. Поддавшись уговорам Велеса, и он однажды посетил подлунный мир. И он однажды встретил женщину и готов был отказаться от своего бессмертия ради нее. Вот только, как это всегда с ним бывало, женщина вовсе не была Василисой, Книги у нее тем паче не было, а без Книги смертным стать ему было не дано.

Впрочем, этот эпизод не был единственным, ему вообще не везло во всем, в чем только могло не везти, и, выбравшись из ледяной реки на другой стороне, он окончательно возненавидел и человечество, которое совершенно не ценит хорошего отношения, и женщин, которые кого угодно собьют с толку, и заодно своих сородичей, которые уговорили его во все это ввязаться, да потом еще и бомбардировали его “смешными” подколками на предмет местонахождения некоего золота. Однако в этот раз новости из блюдечка поразили Бессмертного настолько, что он отложил тяпку, отпустил сорняк, который тут же радостно воспрял, и выпрямил жалобно хрустнувшую спину.

- Говорят, что Книга потеряна. Или похищена, - голос из блюдечка перешел на драматический шепот, отдающий, впрочем, сарказмом. – Я лично думаю, что догадаться, у кого она теперь, не представляет особого труда. При должной сообразительности, конечно. А мы все знаем, что с этим у пернатых большие трудности. Итак, мы объявляем конкурс! Первый, нашедший Книгу и предоставивший ее нам для удостоверения подлинности, получит ценный приз: одно из яиц достопамятной коллекции Кощея Бессмертного. В яйцо мы, хе-хе, конечно же, вложим еще более ценные вещи, хо-хо…

Кощей ловко подцепил наливное яблочко, вследствие чего блюдечко сначала поперхнулось, а затем и вовсе обиженно замолчало. Немного поразмыслив, Бессмертный убрал яблочко в карман, для надежности похлопал по нему ладонью и задумался, приняв позу врубелевского Демона. Наконец-то это случилось! Не врало пророчество, начало исполняться. Теперь нужно было хорошенько поразмыслить над тем, как провернуть все так, чтобы его истинные мотивы оставались для всего мира туманными до самого конца.

Если блюдце не врало хотя бы в части догадок относительно личности нынешнего обладателя Книги, волшебный талмуд непременно к нему вернется, и беспокоиться не о чем. В таком случае беспокоиться стоит всем остальным, начиная с самого захудалого человечишки и заканчивая королем небес. Это для начала. Ох, как развернется он, как разомнет свои косточки, когда избавится, наконец, и от этой башни, и от этого леса, и от всего этого вертепа, который ему пришлось развести здесь, чтоб никто не догадался о том, что он из себя представляет!

Но что, если блюдце ошибается, и Баюн здесь не при чем? Что, если книга не у него? Тогда ее надо непременно достать. Перед Кощеем стояла нелегкая задача. Ему требовалось решить, стоит ли дожидаться Баюна или настала пора покинуть башню и самому отправиться на поиски. Заодно и надает по шее тому, кто вещает по блюдечному радио, чтоб впредь не обещал никаких яиц. Тем более что все они давным-давно разбились, и осколки их лежали в специальном сундуке. Как и кольца, выкованные Кощеем самолично для младшего принца. С той частью речи блюдца, которая касалась отсутствия сообразительности у небожителей, Бессмертный был согласен целиком и полностью. Это ж надо было додуматься отказаться от кольца с монограммой Кощея (настоящего его имени, которое было указано в Книге, и которое до сих пор боялись произносить), которое сделало бы маленького принца королем всего мироздания! Здесь Бессмертный, конечно, лукавил, но уж Млечный Путь он Гавриилу точно бы подарил. Что ж, теперь, пожалуй, колечко достанется тому, кто догадается принести Книгу ему, а не блюдечному радио.

Кощей поднялся и сладко потянулся. Сорняк был забыт, как и весь остальной цветник. Утерев пот льняным полотенцем, Бессмертный снял сапоги и прошелся босыми ногами по восхитительно теплой и мягкой траве до вишневого сада. Там, в окружении вечно цветущих и плодоносящих вишен, он решил пустить собственный клич по всей земле русской. Пусть Василиса остается Баюну, глупые бабы Кощея интересовали теперь меньше, чем гнилая ягода. У него Книга или нет – тоже не важно. Отберут. Пусть передерутся за нее. А самого сильного, хитрого и смелого он одарит кольцом с монограммой. С единственным, конечно же, условием. Пусть прочтет заметочку, сделанную Кощеем собственноручно на заре мироздания как такового, и вернет ему былую мощь. А там уже и расчетик последует. Удовлетворенный своим решением, Бессмертный позволил себе выделить на отдых целый час, и задремал у небольшого пруда под раскидистой яблоней. Отключив процессы телесные, разумом он уподобился радиоволне и обнял весь мир, оставив каждому, кто в состоянии настроиться на его волну, одно короткое сообщение. Разобравшись с этим, он позволил себе поваляться еще немного, после чего поднялся и направился в башню. Оттуда давно уже доносился соблазнительный запах яблочного пирога.

***

Даждьбог Тарх Перунович, в миру Дмитрий Перунов, тосковал. Он только что развелся с очередной своей человеческой женой, и теперь не представлял себе, что делать дальше. Вся его квартира, ставшая в одночасье холостяцкой, пропахла духом семейного счастья, и сделать с этим ничего было нельзя. Развелся он, конечно же, не потому что разлюбил, и не по причине жениной неверности, а только лишь потому, что не хотел смотреть, как она старится и умирает. Слабосильным он был, жалостливым. А Евгении Петровне, женщине, с которой он провел немало страстных ночей, шел уже сорок пятый год. Она, конечно, прекрасно знала, кто он такой. Когда он объявил ей о том, что они разводятся, Евгения Петровна взглянула на мужа таким нежным, всепонимающим взглядом, что он едва не передумал. Хорошо, что она собралась и ушла сразу же, иначе не смог бы он довести дело до конца. Радио чихнуло, перескочило на другую волну и неожиданно заговорило голосом Кощея Бессмертного.

В то же время, но в другом конце города другой бог предавался разврату с очередной пассией. Отношения не были закреплены официально, что, конечно же, добавляло обоим страсти. Бога звали Дионисом (имени своего он в угоду современной моде не менял, поскольку чрезвычайно гордился), и он был пьян. Поэтому, когда из выключенного радиоприемника донесся голос Кощея Бессмертного, которого не слышали уже сотню лет, Дионис отреагировал не сразу. Тому немало способствовала неудобная поза, в которой он пребывал: девица использовала его божественность на всю катушку. Дослушав сообщение Кощея, не прерывая основного занятия, Дионис рассудил, что успеет втянуться в гонку за Книгой, если вспомнит о ней к утру и упокоил свою буйную пьяную голову меж крупных женских бедер.

Чуть позже, почти перед рассветом, неожиданное сообщение разбудило богиню, которая спала в окружении кошек на огромной кровати с балдахином. Богиню звали Макошь, и от голоса Кощея ее подбросило как от удара током. Кошки с возмущенным мявом удалились, а богиня припала к радиоприемнику, ловя каждое слово и даже задержав дыхание. Давным-давно у нее с Кощеем был роман, бурный и продолжительный. Она даже переехала к нему, но в какой-то момент все пошло не так, и она осталась одна. Пройдя через все ужасы неудачно выбранного времени, включая лагеря, Макошь так и не смогла смириться с произошедшим. Что-то мучило чуткую женщину. Со временем тоска по Кощею трансформировалась в светлую грусть, и вот теперь его голос прорезал ночную тишину, заставив ее сердце колотиться в бешеном темпе. Макошь засыпала, обрадованная поводу повидать несостоявшегося мужа. Если ему так нужна эта Книга, то что же он даст за нее ей?

Многие боги в эту ночь оказались разбужены странным сообщением. Кто-то задумался, кто-то пропустил его мимо ушей, кто-то не слушал вообще. Разбудил Кощей и Баюна, мирно дремавшего в автобусе, привалившись к плечу Самаила. Проснувшись и зашипев, забыв спросонья, что заснул человеком, Баюн быстро осознал свою оплошность и затих. Самаил не спал, и с каждым словом Кощея лицо его становилось все хитрее и хитрее, пока неожиданная догадка не омрачила его. В панике ощупав себя где только можно, Самаил медленно повернулся к Баюну и сказал:

- Готовься, гадость. Морду бить буду.

- За что? – удивился Баюн.

- Ты меня, жмых кофейный, пошто спер? – Самаил почти ласково ткнул кота в живот, и тот согнулся пополам, сипло хмыкнув. – Ты меня, дерьмо совиное, пошто тряс?

Баюн молча вцепился во вражий бок зубами, выпустил когти и стал царапать все, до чего мог дотянуться. Самаил отбивался. Пассажиры автобус давно покинули, так что места для хорошей драки было предостаточно. Водитель меланхолично крутил баранку, загипнотизированный глубоко и очень надолго. Победил Баюн, который сумел вовремя изогнуться и вытолкнуть Самаила в проход, от чего тот долго плевался, наглотавшись пыли, и растерял весь задор.

- Ты что, Книгу потерял? – догадался кот. – О которой Бессмертный только что толковал?

- Премию этому господину, - вяло откликнулся Самаил, осознавший всю бедственность своего положения.

- Ну так это же замечательно, - Баюн расплылся в довольной улыбке, сверкнули в темноте желтые глаза. – Значит, все могут поучаствовать в великолепной игре, и потребовать в конце все, что душеньке угодно. А мне есть, что попросить, уж поверь.

- Всем есть, что попросить, - огрызнулся Самаил.

- Так вы ж не знаете! – Баюн открыл форточку, высунулся из нее наполовину и стал виден освободившийся из штанов хвост.

- Чего мы не знаем, блохастый? – сильная рука втянула кота обратно. – Хватит мистерию корчить, рассказывай.

- Ничего вы не знаете!

В порыве радостных чувств Баюн крепко стиснул Самаила в объятиях, мало похожих на человеческие, да выпрыгнул в окно, только его и видели. Автобус унес сквернословящего небожителя в сторону Москвы, в то время как Баюн несся, очертя голову, обратно в Петербург. В отличие от всех остальных, он хотя бы знал, откуда следует начать поиски. Единственным, кого он должен был опередить, был Самаил, который, судя по его словам, действительно не имел ни малейшего понятия о том, что можно выпросить у Бессмертного, если обладать должной фантазией и наглостью. И того, и другого у Баюна было в избытке, и потому он бежал так быстро: чем быстрее он начнет, тем больше вероятность, что сумеет удержать преимущество.

Гавриил спикировал на Баюна где-то под Выборгом. В грозу кот попал еще в самом начале своего пути, и решил бежать через леса, там вероятность промокнуть была намного меньше. Конечно же, он все равно промок, да еще и устал вдобавок, так что к моменту встречи скорость его мало отличалась от средней кошачьей, но удар все равно получился значительным. Наверное, это случилось потому, что скорость падения Гавриила явно превышала среднюю кошачью. Сначала все вокруг озарилось ярким белым светом. Затем Баюн вынужден был прижать уши, потому что грохотнул такой раскат грома, что земля задрожала. А потом на него упал Гавриил, и они оба покатились в ближайшую канаву, переплетясь в процессе так, что распутываться пришлось долго. Занимался этим Баюн, поскольку Гавриил вообще не подавал признаков жизни, а валяться с ангельским трупом коту хотелось меньше всего. Выпутавшись сначала из волос принца, о длине которых в свое время спорили до драк, Баюн аккуратно выбрался из-под самого высокопоставленного тела, мягко отстранив от себя сильные руки и мощные ноги, обхватившие его так, что дышать было трудно и больно. Осмотрев Гавриила на предмет повреждений, Баюн тяжело вздохнул и с тоской посмотрел на размытую ливнем дорогу. Где-то вдалеке ему послышался рев автобуса. Взвесив все «за» и «против», Баюн решил, что за Гавриила ему заплатят еще больше, чем за Книгу, взвалил бесчувственное тело на спину и медленно двинулся дальше, следя, чтоб руки принца не цеплялись за попадавшиеся коряги. Заметая хвостом следы, Баюн приспособил к этому и гавриильи волосы, рассудив, что их все равно придется стричь, когда они доберутся до города. Прислушавшись, кот определил, что рев автобуса ему не почудился, и перешел на рысь. Подбородок принца больно упирался в загривок. Редкие вспышки молний ослепляли вместо того, чтобы освещать путь. Стоило Баюну ускориться чуть больше, как принц тут же сползал и бухался в грязь. В шестой раз взваливая тяжелую ношу на спину, Баюн громко выругался, проклял свое доброе сердце и скрылся в кустах, зажав в зубах воротник рубахи Гавриила и волоча его тело за собой. Решено было дождаться, пока больной придет в себя и избавит Баюна от необходимости его тащить.

Гроза закончилась так же внезапно, как началась, и под антрацитовым небом, усеянным звездами, проехал мимо мокрых и холодных кустов теплый комфортабельный автобус.