[свиток девятнадцатый]

[admiralsgold]

Многие дни после начала Большого Совета тянулись вереницы беженцев, желавших скрыться в Черной Башне до того, как их города начнут гореть по-настоящему. До Бессмертного доходили лишь смутные слухи относительно того, что предпринимает Небесное Королевство. Он был удивлен тем обстоятельством, что исчезновение принцессы никак не повлияло на действия небожителей. Впрочем, не исключено было, что ее уже сочли предательницей и приговорили к смерти в случае возвращения. Кащей не хотел верить в это, и не верил, но такой возможности не исключал. Не исключал он и того, что ее добровольное заточение в Башне – всего лишь часть плана, и небожители ничего не предпринимают потому, что не удивлены, а, напротив, обрадованы тем, что принцесса именно здесь. В это ему тоже не хотелось верить, но дни шли, и требовалось выбрать точку зрения, которой он станет придерживаться в дальнейшем. Короли вернулись в свои твердыни, чтобы защитить оставшихся подданных в случае нападения, но Бессмертный знал, что им не придется этого делать. Королевство ждало их объединения, чтобы ударить со всей силой, когда оно состоится. Им было бы лучше и удобнее ударить, пока оно не состоялось, пока демиурги двигались от своих городов к Башне, беззащитные, напуганные, истощенные постоянными иллюзиями атак, но они не делали этого. Возможно, это было последним обещанием главнокомандующего, которое он дал принцессе. Во всяком случае, так казалось, стоило лишь взглянуть на ее грустное лицо, подставленное солнечному свету и глаза, внимательно смотрящие в пустые небеса.
Черная Башня уходила глубоко под землю, и ширилась там системой подземелий, пригодных для жилья и работы. Ее шероховатое черное тело поднималось высоко вверх, шпиль ее возвышался над облаками, а со стороны казалось, словно она врезана прямо в скалу. Среди ирийцев ходили слухи, что Черная Башня – всего лишь смотровая вышка, что настоящие владения Кащея уходят глубоко в горы, что нити ходов и тоннелей ведут во все стороны, и в Асгард можно попасть, не совершая восхождения, но пройдя внутри горы. Слухи эти не были лишены смысла. Многие из ходов под действием времени обвалились, но многие еще действовали. Бессмертный обновил и укрепил их на случай, если Башня останется последним оплотом Терры. В таком случае по этим ходам можно было бы уйти и скрыться в глубинах гор, и жить там продолжительное время, пока он не найдет способа вывести оставшихся в живых на поверхность и эвакуировать их с планеты. Или пока не найдет способа уничтожить королевство. Глядя на принцессу, Кащей думал, что не найдет такого способа никогда.
С момента ее пленения прошло ровно семь дней, и ни разу за эти дни принцесса не изменила своего лица. Глубоко внизу работали кузни, где день и ночь ковались мечи и кольчуги для объединенной армии Терры. Даждьбог то и дело посылал почтовых голубей, интересуясь, как идут дела, и когда армия будет готова. Также его интересовало, кто встанет во главе ее, но Кащей не желал принимать командование на себя. В таком случае судьба королевства была бы решена, а он хотел сохранить нейтралитет как можно дольше. На седьмой день, ближе к вечеру, воевода Ирия поднялся к Бессмертному, утер пот со лба и сообщил, что все приготовления завершены. Объединенная армия включила в себя армию Ирия, Нила, Асгарда, Олимпа и подвластных им семей. Демиурги восточной стороны не предоставили своих армий и отказались выходить на связь. Вместе с ними отказался от войны и Кецалькоатль с многочисленными своими подданными, хотя его помощь оказалась бы очень кстати. Дождавшись, пока на подвластной ему территории останутся лишь солдаты и воеводы, Бессмертный отдал приказ закрыть ворота. Короли должны были прибыть на утро следующего дня и командовать объединенной армией сообща.
Принцесса стояла на одной из смотровых площадок, и ветер трепал подол ее тяжелого бархатного платья. Волосы ее были тщательно расчесаны и уложены в замысловатую прическу. Множество заколок и шпилек, украшенных драгоценными камнями, блестело в лучах заходящего солнца. Ворот этого платья, против ожиданий, был высоким и глухим, и таким твердым, что не было возможности опустить голову. Принцесса стояла, высоко подняв подбородок, и грудь ее тяжело вздымалась, скрытая синим бархатом. Из-под подола выглядывали пальцы босых ног. Туфли лежали чуть поодаль. Бриэль смотрела, как закрываются тяжелые ворота. Несколько десятков солдат участвовали в этом, налегая на них изо всех сил. Отсюда не слышно было их голосов, но принцесса могла себе представить, как скрипят они зубами от натуги, и как ругаются вполголоса. Черная тень отделилась от стены и медленно приблизилась к принцессе. Тяжелые доспехи звенели при ходьбе, и звон их казался угрожающим. Принцесса медленно повернулась, не опуская подбородка, и взглянула на воина снизу вверх. Губы ее дрогнули и раскрылись, но принцесса не издала ни звука, только вздохнула.
- Ты этого ждала? – голос воина был сильным и властным, совсем не таким, как она ожидала. – Этого ты хотела? Отвечай.
Пальцы его сомкнулись на ее узких плечах, металл зазвенел снова, и звук этот показался принцессе музыкой. Сквозь прорези в искусно выкованном шлеме лился холодный свет, напоминавший тот, что она видела в Бездне. Даже стоя так близко, принцесса не могла найти ни одной спайки на доспехах, ни одного слабого места. Казалось, словно весь воин был сделан из черного металла, матово блестящего в закатных лучах. Она осторожно прикоснулась к нагруднику, познавая его на ощупь. Металл оказался теплым, но сквозь него не ощущалось ни дыхания, ни биения сердца.
- Ты довольна теперь? То, что ты видишь – всего лишь воспоминание, не самое яркое. Боюсь, оно не сможет принести тебе спасения, если ты того захочешь.
- То, что ты оказался здесь – не совпадение. То, что твоя мысль выбрала именно это место для того, чтобы остановиться и овеществиться – не случайность. Я верю в тебя. Для меня ты – живое воплощение, потому что я не знаю, где покоится твое тело, я никогда не видела этого места, но я вижу тебя. И я верю в то, что вижу своими глазами. Я знаю, что ты меня защитишь.
- От кого? От твоих братьев? От королей, что придут сюда, и будут требовать твоей смерти, как только мы начнем сдавать позиции?
- От тьмы. Она не трогает тебя. Пока мне довольно и этого, но однажды я спрошу тебя, почему так.
- Потому, - Бессмертный сжал плечи принцессы так сильно, что она вскрикнула, и свет в прорезях шлема вспыхнул с особой силой. – Что я сам тьма.
Бриэль попробовала отступить, но босые ноги заскользили по мрамору, колени ее подогнулись, и она осталась беспомощной в руках воина, лица которого не видела и теперь уже не знала, каким оно будет, если снять с него шлем. Ужас сковал ее, красивое лицо исказилось судорогой, она забилась изо всех сил, но в ответ только скрежетал металл, сжимаясь на ее плечах смертоносными тисками.
- Ты лгал мне! – голос принцессы дрожал от гнева и страха. – Как ты посмел мне лгать!
- Как и ты, - Бессмертный поднял руки, и ноги принцессы оторвались от камня площадки. – Я ждал тебя так долго, можно было и соврать.
- Почему Варфоломей? Откуда ты… узнал? – принцесса задыхалась, но любопытство было сильнее этого.
- В Бездне не один пленник. Я слышал его мысли, они принесли мне много новостей.
Хватка воина ослабла, и ноги принцессы снова коснулись пола. Она зашаталась от слабости, и сильные руки, закованные в металл, прижали ее к груди Бессмертного. Бриэль зажмурилась, чувствуя, как горят глаза от подступающих слез.
- Но откуда тогда игла? – всхлипнула она. – Слишком много вещей, которых у пленника просто быть не может.
- Я нашел труп и оживил его, - металлические пальцы почти нежно освобождали волосы принцессы от заколок и взбивали их. – Проще простого. Я дал ему историю и воспоминания, и с его помощью долгое время наблюдал за этим миром. А затем и за тобой. Я знал, что ты станешь искать именно его, ведь твоя цель – дракон, а кто, кроме Варфоломея, сможет победить его, если все пойдет не так, как ты задумывала?
- И что же теперь? – принцесса боялась поднять голову, и голос ее звучал глухо.
- Ничего не изменится, - металлические руки медленно отстранили ее от Бессмертного. – Будет война. Я буду наблюдать. Возможно, вмешаюсь. Мне хочется размять косточки.
- И ты не вырвешься на свободу?
- Я не могу, - в голосе Кащея послышалось раздражение. – Я уже говорил тебе, что разорву этот мир, если попробую. Уже начал делать это, и теперь мне нужно вернуть все в прежнее состояние.
- Я тебя не понимаю, - принцесса с осторожностью взглянула на него. – Если бы я была на твоем месте, мне было бы все равно, что будет с этим миром. Главное, что я была бы свободна. Разве не так?
- Ты ничего обо мне не знаешь, - напомнил Бессмертный, отпуская ее окончательно и отступая на несколько шагов. – Если бы все было так просто, мои тюремщики изобрели бы что-нибудь другое. Я удаляюсь. Оставляю тебе другую личность и другую историю, к нему ты привыкла в большей степени. Я лишь смотрел его глазами и говорил его устами. И мне искренне жаль, что я не смог почувствовать твоего прикосновения, потому что жизнь твоя мимолетна.
Кащей скрылся в тени, осталось только эхо его шагов, спускающихся глубоко вниз. Принцесса медленно подошла к краю площадки и стала глядеть вниз. Солнце почти зашло, лишь алая кайма на горизонте все еще напоминала о нем. Кащей показался спустя четверть часа. Его силуэт чернел в наступающих сумерках, и принцесса рассеяно следила за его перемещениями по внутреннему двору. Казалось, он совершенно забыл о том, что она стоит на площадке. Возможно, он этого и не знал. Страх отступил, на его место пришло почти болезненное нервное возбуждение, какое случается, когда стоишь на пороге какой-то тайны, и вот-вот разгадаешь ее. Принцесса закусила губу. Враг или союзник? Смерть или спасение? Из Башни ей уже не вырваться. Он не даст ей уйти, тьма найдет ее везде и потребует назад. Значит, нужно искать другой способ. Другой выход. Но как? Уходя сюда, она не предполагала, что все так обернется. Бриэль опустилась на корточки и горько заплакала от жалости к себе и от страха за будущее своих братьев. Как она могла верить тьме, которая едва ее не убила? Но приходилось верить. Вернувшись в Башню, она заперлась в своих покоях, твердо решив, что выброситься из окна, если Бессмертный вновь придет к ней, глядя на нее этими страшными светящимися глазами. Но он не пришел. Ни ночью, ни на рассвете, ни следующим днем. Принцесса сидела, чутко прислушиваясь к каждому доносившемуся до нее звуку. Ей слышалась ругань и крики, ей слышались гневные восклицания королей и спокойный, уверенный голос Бессмертного. Тьма ласкала ее босые ноги, но то была прежняя, добрая тьма. То была тьма Смирре, ткань его мироздания, а не страшная беспробудная чернота иного мира. Принцесса ждала, но никто не приходил к ней, и тогда она открыла дверь, чтобы открыть путь звукам и жару огня. Кузни работали без перерыва, и жар их доходил даже до ее этажа. Медленно и осторожно спустилась она по винтовой лестнице в главный зал. Бессмертный сидел один, вопреки ожиданиям. Облаченный в те же доспехи, и тот же свет лился из прорезей его шлема. Бриэль замерла на мгновение, но смогла перебороть себя. Любопытство подстегнуло ее, и легкие невесомые шаги принесли ее к подобию трона, на котором восседал Кащей.
- Есть ли новости? – осторожно спросила она.
- Неужели ты не поддерживаешь связи со своими братьями? – иронично протянул Бессмертный, находившийся, по-видимому, в превосходном настроении.
- Они не знают, где я.
- Не лги мне.
- Хорошо, они знают. Но я не говорила с ними. Мне стыдно.
- Стыдно? – Кащей повернулся к ней. – За что?
Принцесса не ответила, но Бессмертный понял и рассмеялся. Смех его показался ей неожиданно приятным, и она сама нерешительно улыбнулась. Отец дал ей четкие указания, и надо было следовать им, как бы страшно ей ни было. Надо было улыбаться и слушать. Надо было разговаривать с ним и ждать. Ее наказание заключалось в том, что ей запретили участвовать в битвах, и даже узнавать о ходе сражений ей было запрещено. Добровольное изгнание. Кратковременное или долгосрочное – она не знала. Всего лишь наказание за испуг. За страх перед тьмой, за страх перед знаниями. Принцесса улыбалась Кащею, кивая в ответ на его слова, но в мыслях ее разворачивалась сцена, произошедшая через несколько часов после того, как тьма отступила. Разъяренный отец мерил покои широкими шагами, изрыгая такие ругательства, что Самаил, сидящий в углу, бессознательно повторял их шепотом, чтобы запомнить получше. Михаил стоял у двери, скрестив на груди руки, и следил за отцом тревожным, потемневшим взглядом. Люцифер то и дело пытался прервать отца, за что удостоился поистине королевской оплеухи, и после этого уже молчал.
- В тебе драконий огонь, - говорил отец, - А ты посмел обосраться, как последняя…
- Папа!
- Заткнись, грязная тварь! – отец схватил младшего сына за волосы и запрокинул его голову, заставляя взглянуть себе в глаза. – Ты носишь лицо, которого не достоин. Не смей показывать его мне, пока не заслужишь!
Со стороны казалось, что отец просто отпустил его, но Гавриил тяжело рухнул на пол, словно придавленный невидимым грузом. Он сжимал и разжимал пальцы, не находя себе оправдания. Михаил молчал. Люцифер прижимал ладонь к пылающей после удара щеке. Самаил глядел на отца так, словно видел его впервые в жизни. Носок пыльного отцовского сапога поддел подбородок младшего принца, отрывая его лицо от земли. Яхве с каким-то жестоким удовлетворением следил за тем, как меняется лицо его сына, и, дождавшись его полного изменения, с удовольствием впечатал его в пол, наступив на затылок.
- Здесь твое место, маленькая дрянь, - отчеканил творец. – До тех пор, пока ты не сделаешь что-нибудь действительно стоящее. Блевать огнем – это не то, чего я от тебя ждал. Пошла вон.
Бриэль медленно поднялась, шатаясь, не находя опоры ни в одном из братьев. Только Михаил шагнул к ней, но Яхве остановил его повелительным окриком. Люцифер закрыл лицо руками. Ей показалось на мгновение, что он плачет, но вряд ли это было так. Принцесса вышла из зала, умылась водой из озера, которую принес Рафаил, чтобы остановить кровь. Приведя себя в порядок, она шагнула на лунную дорогу. Шагнула, чтобы, может быть, никогда больше не вернуться домой. Принцесса поймала себя на том, что уже давно плачет. Бессмертный глядел на нее молча. Вероятно, эта часть ее воспоминаний теперь стала ему доступна, и принцессе было стыдно за это.
- Сядь, - Кащей жестом пригласил ее опуститься на свои металлические колени. – Я расскажу тебе, что произошло сегодня.
И он начал свой рассказ, приобняв ее за плечи. Плач ее вскоре утих, а глаза заблестели, потому что королевство пошло в атаку, и объединенная армия Терры понесла первые потери. Кащей рассказывал увлекательно и ярко. Возможно, он использовал какую-то разновидность телепатии, потому что картинки в буквальном смысле возникали перед глазами принцессы, и она заворожено следила за ними, то и дело охая и вздыхая. А потом Черная Башня начала принимать раненых, и Бессмертный оставил ее наедине со своими мыслями. Долго стояла принцесса над одним из ирийцев. Выглядел он так, словно уже отошел в иной мир, но все еще дышал. Увидев ее, он замычал, привлекая ее внимание, а, когда она подошла, вцепился в подол ее платья, заставляя ее опуститься рядом с ним на колени.
- Я иду за тобой, - прохрипел он, и губы его окрасились кровью. – Послание тебе. Я обязан тебе… жизнью.
До утра он не дожил.