Это не надо никому, кроме меня. Отсутствие собеседника, с которым можно было бы это обсудить, удручает. Был бы собеседник, если бы летопись могла волновать.
Я застрял, увяз. Я понял, что на самом деле это никому не нужно, кроме, может быть, двух человек. Но в таком случае придавать летописи глобальное значение глупо. Ее никогда не издадут, ее никогда не будут читать.
Если так, нет никакого смысла. Я устал обсуждать идеи сам с собой, потому что это ни на что не ягодные идеи.
Мастер умер, потому что не было Маргариты.