[1]

[admiralsgold]

Королевство, некогда принадлежавшее дракону, и почитаемое им, как самое любимое из мест отдохновения и размышлений, продолжало существовать и без него. Военный совет взял власть в свои руки, и течение жизни возобновилось. Жители королевства, находящиеся каждый на своем месте, считали неуместным заострять внимание на исчезновении короля. Система функционировала, а значит, не было никаких поводов для беспокойства. На системе, однако, следует остановиться отдельно.
Этот мир, находящийся на большом отдалении от того места, где был заточен король, не был, однако, каким-то провинциальным мирком. Да, его жители не обладали многими технологиями, но в то же время отличались другими достижениями, по большей части сомнительными. Каждый из них был рожден с одной определенной целью, и цель эту ему предстояло найти до определенного возраста. По истечении некоего срока, когда малолетний житель королевства определялся со своим будущим занятием, его самого определяли в специализированное учреждение, где он и обучался всем премудростям выбранной им ниши в обществе, переходя из класса в класс, из колледжа в колледж, и выбрасываясь, наконец, в бурлящий, не терпящий лености и сомнений круговорот придворной жизни. Бесполезных личностей, живущих лишь для того, чтобы наслаждаться самим существованием, в королевстве отродясь не водилось. Строго говоря, жители этого отдаленного мира, не знали наслаждений и весьма строго относились к различного рода увеселениям. Обладая поистине неисчерпаемым сроком жизни, они считали, что каждую ее минуту следует тратить на что-то нужное, и потому так полюбились дракону, который, конечно же, вовсе не был типичным ленивым существом, любящим полежать на солнце. Ему нравилось наблюдать за ними, и нравилось видеть, как слаженно работает запущенный механизм, так отличающийся от других миров и других механизмов.
Института брака в королевстве не существовало. Логичное допущение, учитывая полное отсутствие особ противоположного пола, от которых жители королевства отказались сознательно, отнеся милых дам к ненавидимым ими увеселениям и справедливо посчитав, что с их появлением в мире наступит хаос, и система даст сбой. Проблема деторождения решилась очень просто: новые жители королевства создавались из энергии звезды, дающей миру тепло, однако далеко не каждый мог сотворить себе сына. Требовалось изучить огромные горы литературы по этому вопросу, отработать необходимые техники и достичь определенных успехов в генетике, чтобы получить именно то, что хотелось, а не едва живое существо с перепутанными конечностями. Для этого дела требовалось и немалая доля воображения, ведь следовало сначала во всех подробностях представить себе своего будущего наследника, вплоть до тончайших нитей нервной системы и того, как именно он будет выглядеть, когда вырастет, и какие качества станут развиваться в нем в первую очередь. Надо ли говорить, что необходимой долей воображения обладали далеко не все? Кто-то считал, что это занятие для бесполезных личностей, которые больше ни на что не годятся. Кто-то считал, что на это способны лишь самые великие из них. Но в одном жители королевства сходились единодушно: кем бы создатели ни были, их существование было обосновано и необходимо, а уж как к ним относиться – дело десятое.
Однако нельзя сказать, что жители королевства были такими уж замкнутыми и хмурыми. Для самих себя они вполне умели веселиться, а некоторые из них были даже способны на глубокие чувства, не переходящие, тем не менее, в нечто длительное. Всех своих созданий Смирре наделил необходимостью любить и быть любимыми, однако в случае данного мира это скорее мешало, чем делало счастливыми. Свою нерастраченную, тщательно скрываемую нежность, жители королевства направляли в искусство. Они создавали произведения такого размаха и такой красоты, что соседние миры загодя договаривались попытке захвата, лишь бы только одним глазком посмотреть на творения рук королевских мастеров. Высокие замки с витыми башенками, изумрудные фонтаны, изображающие дракона, изрыгающего огонь, винтовые лестницы, уходящие прямо в облака, величественные здания академий, улочки, вымощенные драгоценными камнями, и, конечно, здание военного совета: строгое, но величественное в своей простоте, уходящее шпилями высоко в небо, так, что казалось, словно они пронзают небеса, и от этого (а от чего же еще?) в королевстве бывает дождь.
В таких вот условиях и явился на свет мальчик, которому суждено было стать великим. Строго говоря, все его предки так или иначе добивались некоторого величия, посему это было у него в крови, и его отец, глядя в темные глаза своего сына, с интересом ожидал момента, когда тот объявит о своем будущем занятии. И страшно разочаровался, когда сын объявил, что не желает иметь ничего общего с грубым трудом, и желает стать дипломатом, чтобы мирно урегулировать возникающие, так или иначе, конфликты. Отец плюнул, долго бушевал, но, в конце концов, смирился с решением сына, решив для себя, что здорово сплоховал с выбранным для него именем. Мальчика звали Михаэль, что значило «подобный богу», или «равный», в зависимости от интонации, с которой это имя произносилось. Юный Михаэль тем временем успешно поступил в академию, с блеском отучился и вступил в тяжелую придворную жизнь. Его искусство сглаживать углы не могло пройти незамеченным, и вскоре высочайшим приказом он был отправлен в соседний мир, намеревающийся напасть на королевство, свергнуть дракона и учинить полнейшую анархию. Изобретательный Смирре в свое время специально создал такой мир, чтобы посмотреть, что будет, если в одном отдельно взятом месте воцарится хаос. Мирок забавлял его до определенного времени, но вскоре стал приносить беспокойство. Его посягательство на царство порядка и спокойствия не могло пройти незамеченным. Дракон вздохнул, пометил что-то в своей толстенной книге, и юный дипломат отправился решать конфликт. Добыв ценные сведения и технологии, Михаэль вернулся на родину, объявив о полной своей капитуляции. Жители соседнего мира не слушали даже сами себя, куда уж ему что-то им втолковать. Смирре нехотя поднялся с трона, отправился проведать враждебное государство, и так разъярился от поведения его жителей, что едва не проделал дыру в мироздании, плюнув на все огнем. Вернувшись и все еще злясь, он сразу же угодил в цепкие руки Михаэля, ухитрившегося успокоить разбушевавшееся божество. Отдохнув и тщательно все взвесив, Смирре мимоходом предложил дипломату вступить в его армию, мотивировав свое решение так долго и витиевато, что Михаэль неожиданно для самого себя согласился. Таким образом сын, вызвавший негодование, в общем-то, вполне спокойного отца, реабилитировался в его глазах, и так хорошо проявил себя в боях, что Смирре, наградив его самой обаятельной из всех своих улыбок, предложил ему занять вакантную должность генерала. И, конечно, мотивировал свое решение так долго и путано, что Михаэль согласился снова, в одночасье переплюнув даже своего славного предка, и полностью оправдав свое имя. Между ним и драконом установились приятельские отношения. Во всяком случае, так считал сам король. Они часто беседовали на отвлеченные темы, вот уж где талант поддерживать безнадежную, казалось бы, беседу пригодился как никогда. Смирре ценил своего генерала за преданность и честность, и радовался, что наконец-то нашелся кто-то, способный оценить его искрометный юмор и глубокую мудрость одновременно. Михаэль провел множество славных битв, сохраняя равновесие во вселенной, и ни разу не уронил себя в глазах своего короля. Смирре как раз подумывал над тем, чтобы дать ему еще какую-нибудь должность или придумать новое звание, когда один из его советников пришел с сообщением, что повстанцы захвачены, и все ждут только его королевское величество. С преступлениями против своей персоны дракон предпочитал разбираться сам, и предупредил генерала, что отправляется в дальнее путешествие, и вернется нескоро, потому что планирует заглянуть в близлежащие миры, а то давно его там не было. Михаэль, скрепя сердце, согласился. Что-то во всем этом ему не нравилось, хотя и не было причин не доверять Габриэлю. Все-таки, они учились в одной академии, и своего поста его духовный брат добился вполне самостоятельно, без какой-либо протекции с его стороны. К тому же, Габриэль был всегда настолько милым и беззащитным существом, что подозревать какие-либо козни с его стороны было бы просто смешно.
Однако первоначальные опасения генерала подтвердились, когда милый и беззащитный Габриэль не вернулся. Долгое время генерал убеждал себя в том, что Смирре оставил его где-то зачем-то. Такое бывало не раз, к тому же, дракон явно питал особую нежность к синеглазому созданию, так что вряд ли дал бы его в обиду. Если только не попал в неприятности сам. Дракон в неприятностях? Сама мысль об этом должна была вызывать смех, однако с каждым закатом чувство тревоги лишь росло, и генерал не находил себе места. Он продолжал выполнять свой долг, и в один прекрасный день плюнул на все и отправился искать своего господина, решив для себя, что давно пора было это сделать. Однако у него не было никаких зацепок, а к военному совету так просто не подобраться. Он мог требовать какие угодно ответы, если бы знал, с кого.
Время шло, и генерал начинал опасаться за свою жизнь. Он, конечно, был в некотором роде бессмертным, дракон наделил его способностью к регенерации, однако это не значило, что способ его уничтожить никогда не будет найден. Любил ли он дракона? Конечно, ведь именно его дыхание заменяло генералу кровь, и заполняло пустоту внутри, пустоту в буквальном смысле, потому как любой воин его армии не ел, не спал, не нуждался в дыхании и воде, и был уникальным созданием, не повторяющимся больше нигде. Мог ли он оставить дракона в беде? Конечно, нет. И, тяжело вздохнув, Михаэль обратился к дающей жизнь звезде, сотворив себе сына, отчаянно желая, чтобы, если не он, так хотя бы его сын закончил начатое и нашел короля, где бы он ни находился. Так на свет появился еще один мальчик, продолживший род славных предков, которому суждено было превзойти своего отца, но превзойти так, чтобы он пожалел о том дне, когда обратился к звезде с молитвой о даровании жизни.
Яхве рос любознательным и сильным ребенком, однако никаких задатков военного не проявлял. Михаэлю этого и не хотелось, он прекрасно помнил о своем собственном выборе и о том, к чему это его привело. Это позволяло надеяться, что его сын найдет свое счастье совершенно неожиданным способом, и не волноваться относительно его выбора. Когда Яхве объявил, что хочет стать ученым, генерал возблагодарил звезду за то, что его желание было услышано. Изучая структуру мироздания, его сын непременно должен был прийти к определенным навыкам и способностям, что позволяло надеяться на скорое возвращение короля. Мальчик рос, его интерес ко всему преодолевал невозможное и весьма беспокоил отца. Он жалел о том, что после поступления сына в академию, больше не может повлиять на него, и хоть сколько-нибудь помочь, однако верил, что способные учителя выполнят эту задачу за него. Годы шли, Михаэль пересекал океаны звезд, но не находил своего короля, а Яхве тем временем рос, и вместе с ним росли его интересы. Генерал не видел, как его сын достиг возраста, необходимого для создания себе подобного. Не видел его проб и ошибок, и не видел его счастливого лица, когда однажды утром, с первым лучом дарящей жизнь звезды, сделал свой первый вдох его внук, которого Яхве нарек «светоносным», предрекая ему такое же великое будущее, на какое рассчитывал сам.
Михаэль вернулся лишь по зову своих братьев, возмущенных деяниями его сына. Вернувшись, генерал едва не лишился дара речи. Его надежда, его прекрасное творение стремилось не просто превзойти своего отца, оно стремилось превзойти короля, подарившего жизнь всему, что их окружало. Яхве воочию убедился в том, что процесс сотворения не так уж и сложен, если понимать, что именно делаешь, и решил, что вполне способен создать свою собственную расу, что не могло не вызвать гнев консервативного общества. Многие из его творений гибли, не приспособленные к окружающей среде, Яхве злился, а его малолетний сын с интересом наблюдал за манипуляциями отца, впитывая все, что тот делает. Военный совет пытался забрать ребенка, но Яхве занял глухую оборону, заявив, что это существо – его собственность, и что с ним делать, решать лишь ему самому. Уж он-то прекрасно знает, каково это, быть частью прогнившей системы, не желающей создавать ничего нового, и такого своему сыну не пожелает. Михаэлю оставалось лишь хвататься за голову и убеждать сына одуматься. Окончательно рассвирепев, Яхве припомнил отцу, что тот вообще в его жизни не участвовал, а посему не смеет ставить ему никаких условий, после чего военный совет приказал Яхве убираться на все четыре стороны, и проводить свои богомерзкие эксперименты где угодно, только не здесь. Продемонстрировав удивительные познания в ненормативной лексике и жестах, Яхве гордо удалился, забрав сына с собой, и генералу оставалось только гадать, какая судьба теперь его ожидает.
Это все, что теперь можно найти в архивах королевства о генерале и его семье. Период обучения Яхве в академии никак не освещен, все его рукописи уничтожены, но его дед, и, соответственно, прадед Светоносного, сиживал, бывало, с бокалом терпкого вина, жмурился на солнце и говорил самому себе, что незримая рука короля дракона, несомненно, правит судьбой их семьи. Иначе как вообще все это можно объяснить? Так он и умер, сидя в кресле с бокалом вина, и никто уже не может ответить на вопрос, что именно должна была объяснить нить судьбы, связывающая семью генерала с драконом.