22:57
У рейхсфюрера не боли.
Писать по этой паре с телефона уже становится традицией... Райнихайни снова с вами, рейтинг... Нууу... ПГ-13 наверное.
- Генрих, могу я... Что с вами?
В голосе зверя звучит искренняя заинтересованность, поэтому Генрих прикладывает нечеловеческое усилие к тому, чтобы повернуться и изобразить подобие улыбки. Он знает, как выглядит сейчас. Лоб в испарине, лицо бледное, губы дрожат. Сил хватает только на то, чтобы не упасть лицом в стол, да и то ненадолго.
- Иногда... У меня бывают боли... В желудке или вроде того, - поясняет Генрих, стараясь говорить более-менее твёрдо.
читать дальшеРайнхард, очевидно, собирался уходить. Документы убраны, на столе идеальный порядок. Совестно задерживать его, они и так засиделись глубоко за полночь. Генрих, открывает рот, чтобы сообщить, что он может идти, но издаёт только жалобный хрип. Невидимая рука вцепилась во внутренности и крутит их все сильнее.
- Позвонить вашему врачу? Впрочем, уже поздно... Вы сможете его дождаться? У меня где-то должны были быть таблетки...
Райнхард начинает рыться в столе. Идеальный порядок рушится.
- Таблетки уже не помогают.
Это звучит как жалкая причина задержать его ещё ненадолго, но это правда. На лоб ложится прохладная ладонь, смахивает капельки пота, ласково приглаживает волосы. Генрих вздрагивает от неожиданности и тут же сгибается в очередном приступе.
- Да, дело плохо, - вопреки словам, голос зверя звучит почти довольно. - Я могу вам помочь, если хотите. Вы знаете, что нужно сделать.
Генрих знает. Но до этой ночи он ни разу ещё не пользовался своим правом. Приказы по службе не в счёт. Приказывать зверю может только человек с особой книгой. Знающий, какая сила скрыта в ней, и не боящийся ею воспользоваться. Проблема в том, что Генрих боится. Очень боится, ибо каждая такая история завершалась очень и очень плохо. Во всяком случае, все истории, что ему удалось прочитать. Однако времени на страх у него нет. Зверь поймал его. Дождался момента, когда увиливать от этого будет уже нельзя.
- Райнхард, пожалуйста, не заставляйте меня...
Жалкая попытка. Зверь обходит его и наклоняется к нему через стол. Глаза сияют мертвенным лунным светом. Зубы блестят. Жуткое инфернальное зрелище, но Генрих уже не может воспринимать реальность адекватно. Ему слишком больно.
- Назови моё имя, чародей. И отдай приказ.
Генрих называет. Нетвердым голосом отчаянно страдающего человека, он называет имя, прочитанное в особой книге. Долгие годы он учился произносить его правильно, пока однажды Райнхард не явился к нему во плоти. Теперь пришло время назвать его ещё раз. И отдать приказ.
Зверь довольно ухмыляется. Сейчас в нем осталось мало человеческого.
- Я помогу, - голос его, тем не менее прежний, и это успокаивает. - Снимайте брюки и ложитесь на диван.
- Что?
От удивления Генрих на мгновение забывает, кто перед ним, и что происходит с ним самим. Как, интересно, это должно помочь?!
- Ваш врач, несомненно, проводит массаж не поверх одежды, - спокойно замечает зверь, склоняя голову набок и изучая Генриха как стейк на тарелке.
Что ж, здесь возразить нечего. Генрих медленно встаёт из-за стола, ковыляет к диванчику и начинает возиться с ремнем непослушными пальцами, скованными приступом боли, парализующим и оглушающим.
- Давайте лучше я, так мы до утра провозимся, а я опаздываю на встречу.
Прохладные ладони ложатся на его руки и мягко отводят их в стороны. Зверь стоит сзади. Его дыхание обжигает шею. Несмотря на невероятной силы приступ, который вот-вот завершится обмороком, Генрих ощущает эрекцию, типичную для случаев, когда Райнхард оказывается слишком близко. Уши жжёт от стыда. Стоит ему снять брюки, как все станет слишком очевидно. Слабые попытки оказать сопротивление разбиваются о решительные действия зверя, который быстро расправляется с ремнем и рывком стягивает брюки, наступая заодно на задники сапог, чтобы Генриху было удобнее из них выбираться. Тем не менее, он все равно запутывается в одежде и падает на диван. Грация - не его сильная сторона.
Зверь разводит его ноги в стороны и устраивается между ними. От этого уши Генриха горят ещё сильнее, а эрекция становится почти невыносимой. В сочетании с адской болью ощущения весьма занятные. Зверь, между тем, не спешит. Он ухмыляется. Широко. Так, что меж острых зубов показывается тёмный шероховатый язык, слюна с которого капает на черную кожу дивана.
- При случае расспросите своего врача, он с удовольствием вам расскажет о значении акупунктурных точек. Вот здесь, - тонкие сильные пальцы больно впиваются в ноги чуть ниже коленей. - Массируя их, можно быстро снять любую боль, особенно в желудке. Но надо хорошо знать, куда давить, иначе пользы не будет. Если приступ не сильный, можно обойтись точкой на руке, я покажу, если будет желание.
Генрих мычит. Полноценную речь он сейчас выдать не в силах. Пальцы зверя давят почти так же больно, как крутит внутренности невидимая рука неизвестной болезни. Однако боль почти сразу начинает медленно затухать. Облегчение, между тем, кратковременно. Теперь сильнее ощущается желание, растущее так же быстро, как уходит боль.
- Если хотите знать моё мнение, ваши приступы носят психосоматический характер. У меня в предыдущем теле часто случались приступы ревматизма. Преотвратная вещь. Тело мне не подходило, я это знал, и подсознательно пытался его убить. Так как проблема была именно в теле, психосоматика дала проблемы с каркасом. А вы... Я думаю, - зверь наклоняется так низко, что их дыхание смешивается, а его колено недвусмысленно упирается в крепко стоящий член. - Я думаю, вы откусили кусок, который не можете проглотить.
Генрих не может отвести взгляда от чудовищных горящих глаз без зрачков и радужки. Лицо Райнхарда приобрело более острые черты, скулы заострились, нос стал ещё более заметным, похожим на клюв. Шероховатый язык быстрым движением выскальзывает изо рта и слизывает капли холодного пота со лба, затем со щёк и шеи, проникает под ворот рубашки, постепенно удлинняясь, касается ключицы. Генрих дышит тяжело и прерывисто. Сильные тонкие пальцы все ещё массируют точки под коленями, но теперь это уже не больно.
Зверь наклоняется ещё ниже. Генрих успевает подумать, что сейчас он закинет его ноги себе на плечи, и... Интересно, это очень больно? Уж наверное не больнее колик, можно и потерпеть. Каково это? Генрих не знает, такого опыта у него никогда не было, тем более - с таким существом. Может у него там вообще щупальце, неловко выйдет. Ладонь зверя ложится на член поверх ткани белья. Генрих закрывает глаза и шумно вдыхает сквозь зубы.
- С этим я тоже рекомендую что-нибудь сделать, - доверительно шепчет зверь, проводя кончиком языка по ушной раковине и едва ощутимо прикусывая мочку уха своими жуткими зубами. - Однако моя медицина тут бессильна, я сделал то, о чем вы меня просили, и удаляюсь. Меня ждут.
Генрих не сразу осознает, что произошло. Только когда за Райнхардом закрывается дверь, он открывает глаза и смущённо озирается. Зверь действительно ушёл. Так быстро. Только что он был прямо здесь, и вот уже где-то внизу ревёт мотор, уносящий его прочь отсюда... Куда?
- Нет, ну какая же сволочь!
Генрих закрывает лицо руками и тихо смеётся. В следующий раз он сможет отдать точный приказ. Очень интересно, что тогда будет. Судьба собственной души его больше не беспокоит.
- Генрих, могу я... Что с вами?
В голосе зверя звучит искренняя заинтересованность, поэтому Генрих прикладывает нечеловеческое усилие к тому, чтобы повернуться и изобразить подобие улыбки. Он знает, как выглядит сейчас. Лоб в испарине, лицо бледное, губы дрожат. Сил хватает только на то, чтобы не упасть лицом в стол, да и то ненадолго.
- Иногда... У меня бывают боли... В желудке или вроде того, - поясняет Генрих, стараясь говорить более-менее твёрдо.
читать дальшеРайнхард, очевидно, собирался уходить. Документы убраны, на столе идеальный порядок. Совестно задерживать его, они и так засиделись глубоко за полночь. Генрих, открывает рот, чтобы сообщить, что он может идти, но издаёт только жалобный хрип. Невидимая рука вцепилась во внутренности и крутит их все сильнее.
- Позвонить вашему врачу? Впрочем, уже поздно... Вы сможете его дождаться? У меня где-то должны были быть таблетки...
Райнхард начинает рыться в столе. Идеальный порядок рушится.
- Таблетки уже не помогают.
Это звучит как жалкая причина задержать его ещё ненадолго, но это правда. На лоб ложится прохладная ладонь, смахивает капельки пота, ласково приглаживает волосы. Генрих вздрагивает от неожиданности и тут же сгибается в очередном приступе.
- Да, дело плохо, - вопреки словам, голос зверя звучит почти довольно. - Я могу вам помочь, если хотите. Вы знаете, что нужно сделать.
Генрих знает. Но до этой ночи он ни разу ещё не пользовался своим правом. Приказы по службе не в счёт. Приказывать зверю может только человек с особой книгой. Знающий, какая сила скрыта в ней, и не боящийся ею воспользоваться. Проблема в том, что Генрих боится. Очень боится, ибо каждая такая история завершалась очень и очень плохо. Во всяком случае, все истории, что ему удалось прочитать. Однако времени на страх у него нет. Зверь поймал его. Дождался момента, когда увиливать от этого будет уже нельзя.
- Райнхард, пожалуйста, не заставляйте меня...
Жалкая попытка. Зверь обходит его и наклоняется к нему через стол. Глаза сияют мертвенным лунным светом. Зубы блестят. Жуткое инфернальное зрелище, но Генрих уже не может воспринимать реальность адекватно. Ему слишком больно.
- Назови моё имя, чародей. И отдай приказ.
Генрих называет. Нетвердым голосом отчаянно страдающего человека, он называет имя, прочитанное в особой книге. Долгие годы он учился произносить его правильно, пока однажды Райнхард не явился к нему во плоти. Теперь пришло время назвать его ещё раз. И отдать приказ.
Зверь довольно ухмыляется. Сейчас в нем осталось мало человеческого.
- Я помогу, - голос его, тем не менее прежний, и это успокаивает. - Снимайте брюки и ложитесь на диван.
- Что?
От удивления Генрих на мгновение забывает, кто перед ним, и что происходит с ним самим. Как, интересно, это должно помочь?!
- Ваш врач, несомненно, проводит массаж не поверх одежды, - спокойно замечает зверь, склоняя голову набок и изучая Генриха как стейк на тарелке.
Что ж, здесь возразить нечего. Генрих медленно встаёт из-за стола, ковыляет к диванчику и начинает возиться с ремнем непослушными пальцами, скованными приступом боли, парализующим и оглушающим.
- Давайте лучше я, так мы до утра провозимся, а я опаздываю на встречу.
Прохладные ладони ложатся на его руки и мягко отводят их в стороны. Зверь стоит сзади. Его дыхание обжигает шею. Несмотря на невероятной силы приступ, который вот-вот завершится обмороком, Генрих ощущает эрекцию, типичную для случаев, когда Райнхард оказывается слишком близко. Уши жжёт от стыда. Стоит ему снять брюки, как все станет слишком очевидно. Слабые попытки оказать сопротивление разбиваются о решительные действия зверя, который быстро расправляется с ремнем и рывком стягивает брюки, наступая заодно на задники сапог, чтобы Генриху было удобнее из них выбираться. Тем не менее, он все равно запутывается в одежде и падает на диван. Грация - не его сильная сторона.
Зверь разводит его ноги в стороны и устраивается между ними. От этого уши Генриха горят ещё сильнее, а эрекция становится почти невыносимой. В сочетании с адской болью ощущения весьма занятные. Зверь, между тем, не спешит. Он ухмыляется. Широко. Так, что меж острых зубов показывается тёмный шероховатый язык, слюна с которого капает на черную кожу дивана.
- При случае расспросите своего врача, он с удовольствием вам расскажет о значении акупунктурных точек. Вот здесь, - тонкие сильные пальцы больно впиваются в ноги чуть ниже коленей. - Массируя их, можно быстро снять любую боль, особенно в желудке. Но надо хорошо знать, куда давить, иначе пользы не будет. Если приступ не сильный, можно обойтись точкой на руке, я покажу, если будет желание.
Генрих мычит. Полноценную речь он сейчас выдать не в силах. Пальцы зверя давят почти так же больно, как крутит внутренности невидимая рука неизвестной болезни. Однако боль почти сразу начинает медленно затухать. Облегчение, между тем, кратковременно. Теперь сильнее ощущается желание, растущее так же быстро, как уходит боль.
- Если хотите знать моё мнение, ваши приступы носят психосоматический характер. У меня в предыдущем теле часто случались приступы ревматизма. Преотвратная вещь. Тело мне не подходило, я это знал, и подсознательно пытался его убить. Так как проблема была именно в теле, психосоматика дала проблемы с каркасом. А вы... Я думаю, - зверь наклоняется так низко, что их дыхание смешивается, а его колено недвусмысленно упирается в крепко стоящий член. - Я думаю, вы откусили кусок, который не можете проглотить.
Генрих не может отвести взгляда от чудовищных горящих глаз без зрачков и радужки. Лицо Райнхарда приобрело более острые черты, скулы заострились, нос стал ещё более заметным, похожим на клюв. Шероховатый язык быстрым движением выскальзывает изо рта и слизывает капли холодного пота со лба, затем со щёк и шеи, проникает под ворот рубашки, постепенно удлинняясь, касается ключицы. Генрих дышит тяжело и прерывисто. Сильные тонкие пальцы все ещё массируют точки под коленями, но теперь это уже не больно.
Зверь наклоняется ещё ниже. Генрих успевает подумать, что сейчас он закинет его ноги себе на плечи, и... Интересно, это очень больно? Уж наверное не больнее колик, можно и потерпеть. Каково это? Генрих не знает, такого опыта у него никогда не было, тем более - с таким существом. Может у него там вообще щупальце, неловко выйдет. Ладонь зверя ложится на член поверх ткани белья. Генрих закрывает глаза и шумно вдыхает сквозь зубы.
- С этим я тоже рекомендую что-нибудь сделать, - доверительно шепчет зверь, проводя кончиком языка по ушной раковине и едва ощутимо прикусывая мочку уха своими жуткими зубами. - Однако моя медицина тут бессильна, я сделал то, о чем вы меня просили, и удаляюсь. Меня ждут.
Генрих не сразу осознает, что произошло. Только когда за Райнхардом закрывается дверь, он открывает глаза и смущённо озирается. Зверь действительно ушёл. Так быстро. Только что он был прямо здесь, и вот уже где-то внизу ревёт мотор, уносящий его прочь отсюда... Куда?
- Нет, ну какая же сволочь!
Генрих закрывает лицо руками и тихо смеётся. В следующий раз он сможет отдать точный приказ. Очень интересно, что тогда будет. Судьба собственной души его больше не беспокоит.
@темы: [рабочее], [немцы в городе]
